– А дальше? – поинтересовалась Саванна, красиво оформляя еду на тарелках.
– Во вторник вечером меня вызвали в кафе «У Джимми», чтобы разнять двух пьяных хулиганов.
Саванна удивленно взглянула на него.
– Там раньше никогда не происходило ничего подобного. А вообще это место по-прежнему напоминает мне о Во.
– Да, Во, как никто другой, умел завлечь туда посетителей. У Джимми нет и капли харизмы, которой обладал Во. Так о чем мы? Ну да, о прошлой ночи, когда не поступало сигналов, и я бесцельно катался по улицам. Работа в ночную смену в этом городке не отличается разнообразием.
– Думаю, бывают моменты, когда после наступления темноты кому-то срочно требуется помощь полицейских в серьезном деле. Разве такого не происходило? – Саванна поставила тарелки на стол.
– Боже, эта еда слишком красива, чтобы ее есть. Ты каждый вечер готовишь такие блюда?
Она уселась за стол и покачала головой.
– Только в свои выходные.
– Я только что вспомнил, ты училась в кулинарном техникуме в Джексоне. И кажется, ты когда-то мечтала открыть свой ресторан?
– Это было в другой жизни, – ответила Саванна. – Ешь, пока не остыло.
Он отрезал кусочек стейка и положил в рот.
– Потрясающе вкусно. Тебе стоит открыть ресторан в этой жизни.
Услышав эти слова, Саванна почувствовала, что заливается краской удовольствия, но ее радость длилась недолго.
– Когда-то я любила готовить для других, но теперь это перестало быть предметом моей страсти.
Джош положил в рот креветку и запил ее ледяным чаем. Он с любопытством взглянул на Саванну.
– А что теперь стало предметом твоей страсти?
– Для меня важно сохранить память о Шелли. Кроме того, мне кажется, что «страсть» – слишком громкое слово, – добавила она. – А как насчет тебя? Что важно для тебя?
– Этот город и люди, которым я служу, – просто ответил он.
– А как насчет подруги? – Это было всего лишь любопытство. Конечно же ей нет дела до того, есть у него подруга или нет.
– Пока ничего серьезного. Хотя я хотел бы встретить женщину, с которой мы будем жить долго и счастливо, хотел бы завести детей. – Джош расхохотался. – Я говорю, как женщина, которой пора замуж.
Саванна улыбнулась:
– Ты говоришь, как мужчина, готовый вступить в серьезные отношения.
Он пристально посмотрел на нее:
– Я уже и забыл, как выглядит твоя улыбка, улыбайся почаще.
– Ешь свой ужин, – ответила она. Джош смущал ее. Она чувствовала себя неловко. Ему не место за ее столом, а она поддалась импульсу и зачем-то пригласила его в дом.
Похоже, Джош почувствовал ее неловкость и больше не задавал вопросов, вместо этого непринужденно рассказывал о своей работе, о новом парке развлечений и изменениях, которые уже стали происходить в городе.
Когда они покончили с едой, Саванна заявила, что сама вымоет посуду, и проводила его до двери.
– Спасибо за неожиданный ужин, – сказал Джош. Его голубые глаза потемнели, превратившись в бездонные озера.
– Не за что, – ответила Саванна. Оказавшись вдали от кухни, наполненной ароматами еды, она вновь ощутила запах его одеколона и вдруг вспомнила, как он обнял ее в тоннеле.
– Тогда до завтрашнего вечера? – спросил он.
– Конечно. Встретимся у кустов на заднем дворе примерно в двадцать три тридцать.
– До встречи.
Заперев за ним дверь, Саванна с облегчением вздохнула и бессильно опустилась на стул, все еще ощущая его запах, витавший в воздухе.
Когда-то она не сомневалась в том, что в один прекрасный день он пригласит ее на свидание, и сама отчаянно этого желала. Он был единственным мужчиной в городке, при виде которого у нее бешено колотилось сердце.
Встречаясь в компаниях, они флиртовали друг с другом. Шелли заметила ее увлечение Джошем и постоянно поддразнивала.
Но это было до того, как жизнь безжалостно обошлась с ней, лишив ее радостных надежд. Она укрылась в своем мирке, где чувствовала себя в безопасности и где больше ничто не могло причинить ей боль.
Наконец Саванна встала, вернулась на кухню и принялась мыть посуду и наводить порядок, стараясь больше не думать о Джоше.
На следующий день она по привычке встала поздно и остаток дня и вечера провела, бесцельно слоняясь по дому, протирая пыль там, где и так уже было безупречно чисто, с нетерпением и ужасом ожидая наступления ночи.
В одиннадцать часов, облачившись в одеяние «призрака», она вошла в ванную и, обсыпав лицо белой пудрой, приготовилась к своему последнему спектаклю.