Счастливчик продолжает рассказ о наших приключениях в Москве, остальные вносят поправки а дополнения. Единственный слушатель - Алик.
- ...Тогда он, - это обо мне, - бросается к ней и в самый последний момент, ну буквально одновременно с тем парнем, приглашает... А танец последний... Понимаешь?
Алик нетерпеливо кивает. Он весь в рассказе. Все, что связано с нашими боевыми похождениями, его очень интересует. Он с детства наш наставник в этих вопросах.
- ...Девушка не знает, что делать. И на того парня смотрит - они же там все друг друга знают, - и на Марата... А парень уверенно так, нагло улыбается. "Ну что, говорит, Галка, долго тебя ждать?" И за руку ее берет. А она, - тут Счастливчик прыснул, а за ним все остальные, - выдергивает руку и идет с Маратом. Представляешь? Ну, тут началось!
- От чего она умерла? - Негромко (хорошо хоть догадалась) спрашивает она, продолжая оглядывать комнату.
- Легкие... А ты откуда узнала?
- Бабушка сказала.
- Ты все там живешь? - Нет... Я у бабушки иногда бываю.
- ...Нас, значит, пятеро, - продолжает Счастливчик, - а их человек десять.
- Больше.
- Ну пятнадцать.
- Человек двадцать было, не меньше.
- Ну, значит, этот парень говорит ему: "Ты знаешь, что такое этика?" А Марат ему: "Я-то знаю. А вот если бы ты знал, девушку бы за руку не хватал". А тот: "Может, она моя сестра..." - "Ладно, короче, что тебе надо?" А кругом темень, кусты, самая дальняя аллея. А они, значит, окружили со всех сторон. А парень этот усмехнулся и говорит: "Смотри, какой темпераментный! Сразу видно, южный человек!" Тогда Марат,- Счастливчик опять показывает на меня для большей выразительности, - говорит ему: "Слушай, нас мало, но учти, человек пять ваших мы унесем. Жены вдовами останутся". Тот опять усмехнулся, но, чувствуется, поверил. Подумал, подумал и говорит: "Ладно, идите". А Марат ему: "Это вы идите, а у меня тут еще дел много". На девочку намекает. Тот аж побелел весь, а сказать ничего не может. Ну, и пошли они... А у выхода, смотрю, какие-то ребята с тем парнем здороваются. И как-то очень почтительно. Мне интересно стало, спрашиваю: "Ребята, кто такой?" А они: "Чемпион Москвы, говорят, по боксу. В среднем весе. Логинов фамилия". Представляешь?
- Ну и что? - Алик обижен за нас. - Все равно вы их пропустили. Что, Марат с ним не справился бы?
Смотрит на меня с надеждой, очень ему хочется, чтобы я подтвердил его точку зрения. Улыбаюсь.
- Но он же боксер.
- Да ты бы съел его с потрохами! Не возражаю.
- Вы надолго в наши края? - Счастливчик хоть и улыбается, по интонации подчеркнуто вежливые. Поэтому ответ звучит особенно грубо.
- Не ваше дело.
Счастливчик обводит нас недоумевающим взглядом, за что, мол, обижают?
- Разве я сказал вам что-нибудь обидное? - вежливо интересуется он.
- Не имеет значения. - Ока почему-то настроена агрессивно.
- То есть как не имеет? - Счастливчик спокоен, только чуть-чуть кривит губы в усмешке, но однажды с таким же выражением лица он сбросил с балкона второго этажа жениха своей старшей сестры. Тот тоже позволил себе быть невежливым с ним. - Вы же мне хамите. Или кому-нибудь другому? - Продолжая улыбаться, он оглядывается, как бы проверяя - нет ли за спиной кого-нибудь, к кому можно отнести ее слова... Но за спиной никого нет. Поэтому он ждет объяснений.
Она не заставляет себя ждать.
- Да, тебе.
- За что?
- Просто так. Захотелось...
Счастливчик смотрит на меня, как бы приглашая найти выход из вконец осложнившейся ситуации.
- Перестань, - говорю ей строго.
Она собиралась еще что-то сказать, но услышав мой голос, послушно умолкает...
Первым поднимается Алик. За ним встают остальные. Провожаю их во двор. Тут они начинают давиться от смеха, но сдерживают себя из-за соседей...
- Что это вдруг она приехала? - спрашивает Друг.
- Черт ее знает....
- И что ты собираешься делать?
- Гнать ее надо к черту. - Алик, как всегда, решителен в таких вопросах.
- Ну как ее прогонишь ночью? - благородно возражает Счастливчик. Неудобно!
- Да чего неудобно! Чокнутая она. Точно!
- Да, странная девушка, - соглашается Писатель, но чувствуется, что он не осуждает ее так безоговорочно, как все остальные.
- Хочешь, я ее выгоню, - предлагает Алик,
- Неудобно.
- Ты хочешь, чтобы она осталась у тебя?
- Нет.
- Тогда нужно где-нибудь ее устроить до завтра. А так пусть уматывает.
- А где устроить?
- У твоей тетки нельзя?
У Друга есть одинокая тетка, живущая в двухкомнатной квартире. Отрицать это бесполезно, но вести к ней ночевать какую то странную (а если бы даже не странную?) девушку ему совсем не хочется.
- Другого выхода нет, - опережает его Счастливчик. И Друг не может возразить. Он же всегда за справедливость и правду, а тут сослаться на них нет никакой возможности.
- Можно попытаться в гостиницу устроить, - предлагает Писатель.
- Без командировки не возьмут.
- Иди, иди, - подталкивает меня Счастливчик, - он согласен.
Друг молчит, значит, действительно не возражает.
Иду...
Когда открывается дверь, она тревожно вскидывает голову. Подхожу поближе.
- Уже поздно, - говорю очень мягко, с заботливыми интонациями, - тебе надо поспать. А утром поговорим.
Молча ждет продолжения. А сказать, собственно, нечего. Я повторяю:
- Уже двенадцатый час... Потом будет неудобно будить тетю. Она рано ложится.
- Какую тетю?
-. Ну, ту женщину, у которой ты переночуешь.
- Не пойду я ни к какой женщине.
- Это еще почему?
-- Не хочу.
- А что ты предлагаешь?.. Пойми, здесь я тебя оставить не могу.
- Почему?
- Во-первых, неудобно перед соседями. Ну, а во-вторых, это вообще ни к чему...
Она встает, идет к чемодану.
- Ты куда? - останавливаю ее у самого порога. - Подожди... Что с тобой?
Злость, пульсирующая в ее потемневших, сузившихся зрачках, бьет как ток.
- Никуда я ни с кем не пойду! Не будет этого! Понял? Вот как она поняла предложение переночевать в другом месте.
- Да ты что, с ума сошла?! Что ты болтаешь?! Там будешь только ты и эта женщина, больше никого... Ты что, не веришь мне?
Вглядывается в мое лицо. Чуть успокаивается, голос звучит мягче:
- Варю...
- Действительно, неудобно перед соседями...
- Я уйду рано, никто не увидит. Я просто посижу здесь.
В только что бешеных глазах столько мольбы, что сразу уступаю.
Выхожу во двор.
Объясняю ребятам, что вынужден оставить ее у себя. По лицам вижу, как каждый это воспринимает: все по-разному, но удивленно.
- Да гони ты её - Алик, стиснув зубы, таращит глаза - демонстрирует, как надо разговаривать с такими особами. Рожа у него в этот момент действительно страшная. Кого хочешь убедит...
Они уходят, решив, что у меня появились какие-то новые соображения. Все, кроме Писателя. Он мне поверил, чувствую по рукопожатию...
К моему возвращению она уже переоделась в домашний халатик.
- Чай у тебя есть?
Ведет себя очень деловито, будто всю жизнь только тем и занималась, что готовила мне чай.
Заварки почти нет, на самом дне пачки, но ее это не смущает. Почему-то ей очень весело. Что-то напевает под нос.
- Я теперь совсем другая стала, - заверяет она меня за чаем.
- Вижу.
- Нет, правда. А знаешь почему?
- Нет.
- Из-за тебя. Да, да... Я совсем изменилась. Не веришь? Пожимаю плечами.
- Раньше я всех слушалась.
- А теперь?
- А теперь только тебя...