В этот вечерний час кафе-мороженое «Лапочки» пользовалось особой популярностью у посетителей. Вот и теперь с дюжину людей внимательно изучали длинное меню с перечислением предлагавшихся здесь лакомств. Фейт, Хейли и Скотту пришлось встать в очередь. Обычно, когда Хейли хотелось мороженого, она посещала заурядное кафе с красными обоями и коллекцией сувениров от «Кока-колы», развешанных по стенам. Великолепие, царившее в этом заведении, с одной стороны, подавляло ее, а с другой — наполняло какой-то неизвестной доселе сладостной дрожью.
С того самого момента, когда они втроем вышли из дверей ресторана, рука Тайлера по-хозяйски лежала на плече Хейли. Она с удивлением обнаружила, что прикосновения его пальцев были легкими, ласкающими, и от них по телу распространялось приятное тепло. Теперь же, когда они стояли в очереди и отец с дочерью оживленно обсуждали преимущества ванильного мороженого, рука его скользнула вниз по обнаженной спине Хейли. Указательный палец Тайлера непроизвольно путешествовал вдоль выреза на ее спине, очерчивая широкие дуги. Женщину снова начало охватывать уже знакомое ей состояние оцепенения. На сей раз она уже не противилась этому и расслабленно откинулась на сильное тело позади нее.
Его рука вернулась к плечу и шее Хейли. Приподняв ее голову большим пальцем, он повернул ее к себе.
— А что ты думаешь по этому поводу?
В этот момент она вообще была не в состоянии думать. Если в голове ее и сохранились какие-то мысли, то все они вертелись вокруг него: как он по-мужски обаятелен. Как бы ей хотелось потрогать его волосы, какие густые у него брови, и как бы было хорошо погладить их. Прямой нос и четко очерченный рот Тайлера напоминали ей профили античных героев.
Хейли подняла на него взгляд. Она и представить не могла, до какой степени женственной и беззащитной выглядела в этот момент. Под потолком лениво крутились лопасти вентиляторов, заставляя легонько шевелиться локоны, лежавшие на ее щеках, лбу и на изящно выгнутой шее. Зеленые глаза женщины светились притягательной силой. Вопрос застал ее врасплох, и ей потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что от нее требуется.
— Я сохраню верность шоколадному, — ответила она наконец.
Глаза Скотта были устремлены на ее раздвинутые губы.
— Смогу я попробовать?
Тайлер имел в виду вовсе не мороженое, и они оба знали это. Разговор — если не вся ситуация в целом — начинал явно выходить из-под контроля. Хейли понимала, что начинает тонуть в волне желания, и утонет окончательно, если только сама не спасет себя. Она спаслась, поправив собеседника:
— Следует говорить: «Вы мне позволите попробовать?"
Девочке это показалось очень смешным: Хейли поправляет папу точно так же, как он поправляет ее, Фейт, и она прыснула от смеха.
— Тебе пора отправляться домой, дочка, — проговорил Тайлер, когда они вышли из «Виллидж» и направились к находившемуся на стоянке «Линкольну» Фейт без всяких понуканий забралась на заднее сиденье. Она воспринимала само собой разумеющимся, что Хейли поедет на переднем сиденье, рядом с отцом. — Я высажу тебя у «Гленстона», попрошу Гарри, чтобы он отвел тебя в номер, а потом отвезу Хейли домой.
— Я хочу… Можно мне хотя бы искупаться в бассейне?
— До моего возвращения — нет. Кроме того, бассейн в десять вечера закрывается. Но если к моему приходу ты уже будешь спать, мы пойдем купаться завтра утром.
— Ладно, — пробурчала Фейт. Хейли обернулась и увидела, что девочка уже широко зевает. Тайлер заметил это в зеркало заднего вида, и они с Хейли обменялись понимающими улыбками.
Ночной портье в «Гленстон лодж» пообещал довести Фейт до номера, который занимал Скотт. Он сам и его спутница остались стоять на улице, а Фейт, перед тем как исчезнуть за массивной зеркальной дверью, послала своей новой подружке воздушный поцелуй. Хейли ответила ей тем же.
— Доказывает, что не хочет спать, до последнего, а у самой уже глаза слипаются, — прокомментировал Тайлер, нажимая на педали и выруливая на улицу.
— Это ко всем детям относится.
— А что ты знаешь о детях, Хейли?
— Ничего. Имею только собственный детский опыт.
— Должен признаться, что быть родителем — это самая тяжелая работа из всех, с которыми я сталкивался. Порой я бываю в тупике.
— В каком отношении? — медленно спросила Хейли. Она никогда бы не осмелилась сказать ему, что его дочь не уверена в его любви. Когда имеешь дело с таким амбициозным человеком, как Тайлер Скотт, подобная критика неприемлема. Пусть говорит сам, и, может быть, из его речей удастся понять, в каких именно областях отсутствует взаимопонимание между отцом и дочерью.
В ответ на ее вопрос Тайлер невесело засмеялся:
— Практически во всех отношениях.
Я никогда не любил разбираться в хитросплетениях женской психологии — до тех пор, пока мне не пришлось общаться с одиннадцатилетней девочкой.
— Фейт тоже непросто. Обычно девочки в ее возрасте сильно комплексуют по поводу своей внешности. С одной стороны, ей хочется поскорее стать женщиной, с другой — эта перспектива пугает ее. Ее тело взрослеет быстрее, чем разум.
— Насколько я понимаю, доказательством тому является случай, когда пчела жалит ее в грудь, а она стесняется сказать об этом отцу?
Хейли с нежностью улыбнулась:
— Да. Она крайне чувствительна, но обнажает перед окружающими лишь малую толику своих чувств. Больше всего ей хочется, чтобы вы ею гордились.
Тайлер удивленно поглядел на собеседницу:
— Я и так ею горжусь.
Хейли хотела спросить, говорил ли он об этом дочери, но, пожалуй, это было не ее дело. Вместо этого она сказала:
— Фейт — чудесная девочка и, по-видимому, вырастет в очень красивую женщину.
Скотт засмеялся:
— Она тоже считает тебя красавицей. Со вчерашнего дня я только и слышу: Хейли то, Хейли это…
— А со мной она говорит только о вас, — засмеялась Хейли в ответ.
— Нет, только не это! — застонал Скотт. — Неужели она рассказывала тебе о моих вредных привычках?
— Каких, например?
— Например, о том, как я ругаюсь во время занятий гольфом.
— И сколько раз вы с Фейт играли в гольф?
Тайлер затормозил, и машина остановилась на подъездной дорожке у дома Хейли. Он взглянул на нее и усмехнулся:
— Понимаю, к чему ты клонишь. Нет, об этой моей привычке она ничего не знает. Может, мне удастся скрыть от нее и остальные.
— Какие еще остальные?
— Нет-нет, я раскрываю перед другими только по одной своей вредной привычке за раз.
В машине раздался дружный смех, но он был прерван раскатом грома и ярким сиянием молнии. В следующий момент по кузову стали колотить тяжелые дождевые капли.
— Ого! — присвистнул Тайлер. — Вот чем обернулись сегодняшние жара и духота.
— Да, — выдохнула Хейли. Внезапно атмосфера внутри машины показалась ей такой же наэлектризованной, как и снаружи. Воздух сгустился, и им было трудно дышать от периодически возникавших в небе вспышек. Темень, наступавшая после них, казалась еще более непроглядной, и даже самый тихий звук после громовых раскатов казался оглушительным.
Сердце Хейли гулко билось от близости мужчины, сидевшего в нескольких сантиметрах от нее, и он испытывал то же самое. Их обоих словно укутала какая-то невидимая пелена.
— Спасибо за чудесный вечер, — коротко проговорила Хейли и потянулась к дверной ручке, однако Тайлер сдержал Хейли, взяв ее за локоть.
— Еще не было такого случая, чтобы я не проводил женщину до дверей ее дома, мисс Эштон. Да еще во время грозы. Оставайтесь, пожалуйста, на месте.
Прежде чем Хейли успела оценить обстановку и выработать план обороны, Скотт уже вышел из машины и, обойдя ее, открыл правую дверцу. Почувствовав мужскую руку на плече, Хейли нырнула в дождь и побежала под спасительный навес над крыльцом.