Элли, похоже, испытывала те же чувства. Она наклонилась к уху Гранта и прошептала:
— Туристам этого не покажут. Через год его уже не будет видно. Плющ делает свое дело.
Действительно, тонкие, кажущиеся хрупкими нити плюща, сплетаясь в толстые и прочные канаты, тянулись вверх, взбирались по стенам, хороня под собой чуждое природе. Она затягивала раны. Пока их было слишком мало, но за год плющ, вьюн и лианы вполне могли бы скрыть здание от людских глаз.
Хаммонд прошагал мимо, обернулся и указал рукой на главный вход.
— Прошу! Мы почти на месте. Еще минута, и парк откроет вам свои тайны.
Первым прошел Эль Спайзер. За ним, счастливо увязая ногами в зеленом ковре, Элли. Грант зашагал следом. Догнавший его Малколм обронил, словно невзначай:
— А теперь подумаем: зачем бы Хаммонду устраивать весь этот спектакль с Диплодоком?
Беспечно насвистывая, он миновал Гранта и присоединился к Спайзеру, сразу завязав с адвокатом оживленный разговор. Алан задумчиво смотрел в широкую кожаную спину и думал, чего же добивается этот странный человек? Что он знает? Или о чем догадывается?
Автоматически открылась массивная, непроницаемая стальная дверь, и Хаммонд ввел гостей в бетонный лабиринт.
— Основные помещения, — вещал он, — расположены под землей. Здесь, говоря образно, лишь вершина айсберга: вход и зал, в котором экспозиция наших находок. Что-то вроде музея нашего парка. Он, кстати, построен из дерева и почти совсем не виден. Мы решили, что большие строения портили бы вид. Полная естественность пейзажа, вот чего добивались наши специалисты. Стопроцентная иллюзия дикой природы. Первобытный мир.
«Вот именно, иллюзия», — подумал Грант.
Они углублялись в здание, подобно термитам, ползущим в своей бесконечной норе.
Вскоре Грант перестал ориентироваться в проделанном ими пути. Если бы ему предложили самостоятельно найти дорогу к выходу, он, пожалуй, не смог бы сделать этого. Безликие ровные стены, одинаковые и хмурые, вытянулись в один длинный тоннель. Тоннель, не имеющий начала и конца. Все двери в нем были почти точной копией входной. Такие же незыблемые, огромные, давящие. Они будут стоять и стоять, веками, тысячелетиями, переживая и динозавров, и их создателя. И Гранта, и Малколма. Все, весь мир обратится в тлен, пыль, серую пустыню, посреди которой будут стоять эти ровные кубы со стальными метровыми дверями. Символ человека.
Грант вздохнул, стряхивая с себя им же самим придуманную мрачную картину.
— Портики, колонны, балконы, — пробормотал идущий впереди Малколм, — исключительное разнообразие.
Хаммонд услышал.
— Да, недостатки архитектуры оправдываются лишь тем, что мы стремились по возможности меньше нарушать слой почвы. Знаете, иногда становишься сентиментальным.
— Конечно, — совершенно серьезно кивнул зоолог.
— Итак, мы на месте!
Бородач открыл очередную дверь, и они вошли в небольшой зал. Семь рядов удобных, обтянутых коричневой кожей кресел застыли справа, словно в салоне самолета. Слева во всю стену матово белел панорамный экран.
— Собственный кинотеатр? — предположила Элли.
— Входите, входите, — Хаммонд широким жестом обвел рукой зал, — рассаживайтесь, где вам будет удобно.
Гости начали занимать места. Бородач, улыбаясь, забрался на небольшую эстрадку перед экраном и хорошо поставленным голосом сообщил:
— Мы создаем увеселительный парк для всего мира! Тут собраны последние достижения техники, и не только техники. Юрский парк — настоящая вершина научной мысли. Венец человеческого творения.
— Скромность, — почти беззвучно прошептал Малколм, — вот что меня привлекает в этом человеке!
— Все применяют трюки, — продолжал тем временем бородач, — но мы создали и продолжаем создавать живые биологические экспонаты! Они захватят воображение всей планеты!
— Интересно, — вновь подал голос зоолог, — где он взял ДНК динозавра?
— А вот и я! — хлопнул в ладоши Хаммонд. — Я уже иду!
Сзади тихо застрекотал кинопроектор, и на экране вдруг появился Джон Хаммонд. Экранный Хаммонд вышел из-за кулис и весело поздоровался:
— Здравствуйте, дамы и господа. Здравствуй, Джон.
— Здравствуй, — откликнулся подлинный Хаммонд.
— Прости за любопытство, но… Как я сюда попал? — осведомился кино-Хаммонд.