Она быстро привела человека в чувства, более того, она частично смыла яд с кожи. С трудом приподнявшись, прищурившись так, что между веками осталась лишь узенькая щелка, Деннис опасливо огляделся.
Дайлотозавра не было. Нигде.
Испуская невольные стоны, но с удовлетворением заметив, что жжение в лице стало легче, он встал и быстро шагнул к машине. Дверца так и осталась открытой. Переносицу ломило, но кровь, к немалому удивлению, почти не шла.
— Ублюдок, — хрипло выдохнул толстяк и, облизнув губы, полез за руль.
Он понял, что не один, только тогда, когда сел на сиденье. Дайлотозавр стоял с другой стороны, просунув голову в открытое окно. Очередной плевок хлестнул Денниса по глазам, но сил на крик у толстяка уже не осталось.
Через минуту все было кончено. Денниса Хоупера не стало.
Сначала вернулся Сол и мрачно сообщил, что электрика нет, он, судя по всему, отбыл с последним челноком, и что проверка лично им, Солом Броуфстайном, систем подачи тока на ограждение ничего не дала. Они в порядке, но автоматически отключаются по неизвестной причине. Ничего утешительного.
Следом, минут через десять, приехали Элли и Хадлинг, весьма удивленные тем, что еще не вернулись остальные гости. Хаммонд, как сумел, успокоил Элли, — ничего страшного, просто сбой в системе энергоснабжения. Причина выясняется и, нет сомнений, источник неисправности будет устранен в ближайшее время. Пока же…
Арнольд Кеймен быстро затянулся сигаретой. Взгляд его блуждал по экрану, открывая все новые и все более неприятные вещи. Он уже знал причину неполадки. Точнее, их виновника. Человека, который сделал ЭТО. Но он ничего не сказал Хаммонду. И дело тут было вовсе не в благородстве или подобных этому человеческих качествах, вовсе нет. Просто он не хотел отвлекать внимание людей на уже не имеющие смысла факты. Какая разница, устроил все это Деннис или кто-нибудь другой? В любом случае, человек этот вне пределов их досягаемости, а значит, проклинать его, равно, как и пытаться догнать выяснить, кто он — пустая трата времени и энергии, которую лучше направить в нужное русло. Поэтому, затянувшись, жадно и глубоко, до самого дна легких, Арнольд вновь принялся объяснять сгрудившимся за его спиной:
— Смотрите, ограждения всех зон — основных и вспомогательных — отключены. Системы безопасности тоже не функционируют, — еще одна затяжка, и облако голубовато-серого, плавно меняющего очертания дыма поплыло к потолку. — Дальше, компьютерное обеспечение не действует. Честно говоря, я в полной растерянности относительно того, что здесь можно предпринять. Теперь, посмотрите вот сюда, — его палец ткнулся в мерцающую на экране желтую точку. — Что бы это ни было, но причина всему — именно оно. И чтобы понять, что же это такое, нужно последовательно перебрать все компьютерные коды, один за другим.
— Сколько для этого нужно времени? — спросил Хаммонд хмуро.
— Два месяца. Или даже больше.
— Два месяца! — пробормотал изумленно Сол. — Так много?
— Да, — подтвердил Арнольд. — И это, если не выходить из-за стола. Ни спать, ни есть, ни — простите, мисс — ходить в уборную. Только сидеть и работать.
— Мда.
Хаммонд сложил пухленькие руки на груди. В последнее время ему что-то уж очень везло. Вот и подошел момент платить по счетам. Только очень уж он большой, этот счет. Слишком высока оказалась цена. Но ему ли не знать об этом заранее? Гордыня, гордыня, людская самостоятельность. Супермены Вселенной, на деле оказавшиеся слабее детей, глупее детей. Они-то уж точно не суют руку в электропечку два раза. Только мы, взрослые, способны на такое. Этот мир вез нас на закорках, а теперь стряхнул и потребовал своего. Мы же только и можем, что разводить руками. Этого мы не умеем, то — не по силам, а сюда просто не суемся, потому что не знаем, чем это кончится. Или суемся, но почему-то выходит нечто даже более страшное, чем мы думали.
Парк живет своей жизнью. Всегда жил, с самого момента своего появления, только мы не желали замечать этого. Нам казалось, все под контролем, все хорошо, все прекрасно. А ему плевать на нас, а нам, в сущности, на него, и мы существуем независимо друг от друга, в разных измерениях, в разных плоскостях понимания. Только люди — и Джон Хаммонд в их числе — оказались лицемерами, упорно делая вид, что эти две разные плоскости все-таки стыкуются, соприкасаются гранями, понимая в душе, что это ложь и между ними огромная пропасть длиной в полторы сотни миллионов лет. Однако люди смело, гордо, слепо и глупо шагнули вперед, в эту пустоту. И вот результат. Вот, что получилось. Но теперь он знает, в чем заключалась ошибка. Теперь знает.