Сидящий, а точнее, полулежащий в кресле, забинтованный Малколм принялся с интересом разглядывать бородача, словно решая, до каких же высот самоутешения может дойти один конкретный индивидуум. Человек.
— Когда открывали Диснейленд, — продолжал тем временем Хаммонд, — в 1965 году, там вообще ничего не работало.
— Но, Джон, — возразил зоолог, — когда портятся манекены Микки Маусов, они не едят туристов.
— Я не могу больше ждать, — решительно заявила Элли. — Что-то случилось. Надо пойти и попытаться включить электричество.
— Туда так просто не пробраться, — отрицательно покачал головой Сол. — Слишком рискованно. Ни вы, ни я не знаем, в каком состоянии ограждения остальных динозавров, но Ти-рексы вполне могут оказаться здесь. Где-нибудь поблизости.
— И что вы предлагаете?
— Можно подождать, пока прибудут работники парка, — предложил Хаммонд.
— Это произойдет только в понедельник, — сообщил зоолог, — то есть завтра. За это время Грант и дети могут погибнуть.
Элли кивнула.
— Джон, никто не заставляет идти вас. Я сделаю это в одиночку.
— Ну уж нет, — тяжело оборвал ее Броуфстайн. — Вы же ничего тут не знаете, не успеете и шагу сделать, как… Короче, я иду с вами.
— Ладно, — Хаммонд вздохнул. — Это, конечно, не то же самое, что включать свет на кухне, но, кажется, я смогу вести вас по схеме. Хотя, на самом деле, следовало бы идти мне…
Элли взяла со специальной полочки рацию, электрический шестибатареечный фонарь — эмблема Юрского парка украшала черный пластмассовый корпус — и повернулась к бородачу:
— Почему?
— Ну, я вроде бы…
«Мужчина, — закончила про себя Элли. — Понятно.»
— Знаете, Джон, — сказала она с убийственным спокойствием, — давайте обсудим взаимоотношения полов в экстремальной ситуации после нашего возвращения. О'кей?
Хаммонд только вздохнул.
Броуфстайн совершенно невозмутимо подошел к оружейной стойке, взял рацию и тяжелый, отливающий голубым «мозберн». Рацию он протянул Хаммонду, ружье зарядил и дослал патрон в патронник.
— Вы готовы, Сол? — спросила Элли.
— Да.
— Тогда пошли.
У самой двери девушка обернулась и сказала:
— Только ведите нас, шаг за шагом. Мы на втором канале.
Бородач поспешно кивнул.
Элли и Сол вышли на улицу. Утро было великолепным. Слабый ветерок нежно касался лиц, оглаживал кожу и медленно плыл дальше. Казалось, они вошли в прохладную ленивую реку, чистую и безопасную. Птицы начали свой день, и их щебетание не нарушали посторонние звуки. Ничего враждебного. Ни рычания, ни тяжелой поступи Ти-рекса. Прежде чем начать путь, Броуфстайн внимательно огляделся.
— Что-нибудь подозрительное? — спросила Элли.
Тот покачал головой:
— Нет. Похоже, все чисто.
— Можно идти?
— Да, можно.
Они пошли по дорожке, в точности повторяя путь, пройденный два часа назад Арнольдом и Питером. Охотник постоянно озирался, рассматривал какие-то следы на земле, невидимые для Элли, повергая ее в легкое замешательство. Неприятно осознавать, что рядом с тобой человек, знающий что-то, чего не знаешь ты.
Вскоре впереди показалась небольшая развилка.
— Куда теперь?
— Влево.
За деревьями появилась покатая крыша наблюдательной вышки, стоящей у зоны Рапторов.
Элли невольно покосилась на охотника и подивилась его недюжинному самообладанию. Лицо Броуфстайна выглядело не более напряженным и хмурым, чем обычно.
Они погрузились в редкие заросли, оставив ограждение зоны Рапторов слева, и пошли дальше.
— Энергетический блок — прямо, — сообщил Сол. — Метрах в двадцати отсюда. Скоро увидите.
Девушка вздохнула. Нельзя сказать, что она боялась, но ощущала некоторое волнение. Все же довольно неприятно знать, что где-то рядом может поджидать двенадцатиметровый хищник.
Заросли стали чуть гуще и в этот момент Броуфстайн вдруг остановил девушку движением руки. Стволом винтовки он указал куда-то вбок:
— Смотрите.
Элли вглядывалась в зеленое шевелящееся сплетение ветвей, но, к своему стыду, ничего не замечала. Однако, по тону охотника она поняла — тот увидел что-то важное и, скорее всего, неприятное.
— Что?
— Вы не туда смотрите. Правее. Между эвкалиптом и папоротником. Видите?
— Теперь вижу.
Это оказалось не просто важным и неприятным. Это оказалось страшным. Сердце Элли сжалось в горошину, а в висках гулко застучала прихлынувшая к голове кровь.