Слушай же свою судьбу. Однажды потеряв доброе имя, его уже не восстановить. Если сейчас, пока молода, ты предаешь и обманываешь своего мужа, то, когда придет старость, ты не будешь знать уважения, а муж откажется от тебя. Дети твои обречены будут побираться или воровать. Для чего мужу заботиться о чужих отпрысках? Если же он скончается прежде тебя, ни один честный человек не захочет тебя взять, разве что кто-нибудь из твоих же распутных приятелей, да и то больше из похоти, а не из любви. И он никогда не станет доверять тебе, зная, как нечестно поступала ты с первым мужем. И тогда, возможно, ты пожалеешь о том, что была так непостоянна со своим нареченным и так легко доверялась случайным приятелям, но будет уже поздно. Плачь же теперь, кайся в своей распутной жизни и начинай все сначала, оставь лень и разврат, и тогда ты еще можешь надеяться на светлые дни и счастливую жизнь. А иначе ждут тебя лишь позор да нищета, которые принесут тебе много несчастий, если ты сама не захочешь сейчас позаботиться о своем будущем.
Она ушла, а в дверь снова постучали.
— Кто там? — спросил Фидо.
— Некто грустный, как побитая собака, — ответил Насмешник. — Он взглянул на меня так, будто хотел пронзить взглядом насквозь. Похоже, он что-то потерял и ищет, потому что все время озирается по сторонам. Эй, не опускай голову, будто тебе стыдно, а смотри прямо, как подобает честному человеку. Ох, как же он вздыхает, как бьет себя в грудь, будто гнев не дает ему покоя. Почему он то и дело подносит пальцы ко лбу? Сомневается, по-прежнему ли тот гладкий? Бьюсь об заклад, скоро они у него прорежутся, и тогда он станет похож на большеголового Актеона, после того как тот подглядел, как богиня купалась в фонтане со своими нимфами.
— Он страдает больше от страха, чем от боли, — начал Умник. — Он смущает свой дух без всякой причины, тревожит помыслы без всякого повода. Его жена верна ему, поэтому он думает, что она его обманывает. Она весела и разумна, а он считает ее вертихвосткой. Стоит кому-нибудь с ней заговорить, он видит в этом домогательство, стоит мужчине взглянуть на нее, он думает, что между ними любовь. Если она с ним мила, муж думает, что она притворяется, если же строга — опять не верит. Если жена сидит дома, он полагает, что это против ее воли, но стоит ей выйти за порог, как его сердце разрывается, а голова болит. Если она наряжается, это чтобы завлечь и понравиться другим, если одета по-домашнему, то чтобы пустить пыль ему в глаза, ведь она знает, что он нынче дома. Когда они вдвоем идут по улице, стоит ей повернуть голову, и он уже знает, что у нее на уме. Ее любезность — не более чем магнит для притяжения распутников, а приветливость — хитрый способ сообщить о своих необузданных желаниях. Если приглашенного гостя она угощает за столом, это в надежде на какое-нибудь амурное вознаграждение; если она пьет за его здоровье, то тем самым принимает его скрытые признания в любви. Он не верит тем, кто благодарит его за доброту, полагая, что они тем самым одобряют свободное поведение его жены. Он подозревает всех, кто ступает на его порог, будь они даже ближайшие родственники. Одним словом, он предвосхититель собственной судьбы, мучитель собственного духа, отрава всей своей жизни. Из черных подозрений он отвергает любовь самых близких и тем портит себе жизнь. А все потому, что сам не без греха. Путаник и еретик, как думает о нем жена, вот он какой, беспричинный ревнивец.