Размокшая глина чавкала под ногами, липла на ботинки, засасывала ноги. Тела пылали жаром — от усилий и от возбуждения. Этот путь не был для них новым. Они часто ходили здесь и знали тут каждый метр. Но на сей раз это была не забава, их поход являлся боевым заданием. Они догадывались, что нарушение связи с Островцом, должно быть, связано с какой-то другой операцией. Это могло быть освобождение пленных из заключения, могло быть нападение на местных гестаповцев, могло быть… Характер той операции не имел значения. Увлеченные собственным заданием, вооруженные пилами и топорами, шли они к невидимым в темноте столбам. Кто-то в тишине задел пилу. Она зазвенела, как колокол.
— Тихо там, черти!
— Я нечаянно.
— Не болтать!
Было мало вероятно, чтобы кто-нибудь мог их услышать, но характер операции требовал строгой дисциплины.
Они приближались к пригорку. Земля здесь стала суше и тверже. Из темноты начал вырастать первый столб. Обычный телефонный столб, каких десятки можно увидеть вдоль железнодорожных путей и дорог. Но сегодня он вдруг показался им грозным и опасным, а ведь был такой, как всегда. Здзих распределил работу. Стали по двое к каждому столбу.
— Ребята, поехали! — махнул Здзих.
Руки делают нервные движения. Зубья пилы отскакивают от влажной поверхности столба, оставляя на нем несколько неглубоких надрезов.
— Не так! Медленно!
Пилка дров всегда была легким делом, но сегодня проклятый телефонный столб тверд, как сталь. Движения не скоординированы, резки. Наконец зубья вгрызаются в дерево. Работа сразу спорится. Раз — два. Раз — два.
Движения теперь размашистые, широкие, согласованные. Столб начинает покачиваться, секунду танцует, повиснув на проводах, потом наклоняется и с громким шлепком падает на размякшую землю.
— Ребята! Бежим!
Где-то там, в кабинетах гестапо, раздраженный офицер напрасно будет кричать в молчащую телефонную трубку. Его поразит тишина и пустота на другом конце провода. Пока поймут, в чем дело, пока найдут повреждение и ликвидируют его, пройдут ценные часы, которые партизаны смогут использовать для намеченной операции.
И опять та же дорога: поле, глина, вода. Но теперь шагается бодрее. Задание выполнено, на душе легко и радостно.
Здзих оглядывается и видит посветлевшие глаза мальчишек, раскрасневшиеся щеки, по которым сбегают капли дождя.
— Хорошая работа, ребята!
Все прошло так удачно, что они сами удивляются. Хотелось бы сделать еще что-нибудь. Чувствуется какая-то неудовлетворенность, избыток энергии. Хотелось бы исчерпать ее до конца, чтобы вернуться усталыми и радостными и одновременно иметь право доложить:
— Начальник, докладываю о выполнении задания. Три телефонных столба повалены в назначенном районе. Кроме того, по собственной инициативе мы осуществили…
Вот именно, что осуществили? Вот если бы поднять на воздух какой-нибудь поезд. Можно бы, но чем? Это была бы настоящая партизанская работа, экзамен, который дал бы право попасть в лес. К тому же ночь темная, партизанская ночь, специально для такой работы. Если бы хоть у одного из них была с собой взрывчатка, то этой же ночью какой-нибудь поезд взлетел бы на воздух. А пилой не подпилишь путей, топором не открутишь гаек…
Здзих соображает, что бы еще такое сделать. Хлопцы сегодня готовы на все.
Вдруг приходит одна мысль.
Здзих останавливается под столбом с проводами высокого напряжения. Столб одиноко стоит в поле, раздвоенный внизу, как будто остановился в своем движении через поле, чего-то ожидая.
Метек, Юрек, Стасек стоят рядом с Здзихом, который рукой обнимает одну из конечностей столба, прижимает к ней ухо и смотрит вверх. Столб звенит напевом дрожащих на ветру проводов. Прямо над головой табличка с предостерегающей надписью: «Осторожно, высокое напряжение». Над надписью — череп.
— Ребята, а что, если…
Каждый оглядывает столб снизу вверх. Самое опасное именно там, наверху. Сейчас ночь. Темно. Что случится, если провода упадут на землю? Ударит или не ударит током? В темноте нетрудно запутаться в таком проводе. Тогда не будет спасения.
Но риск привлекал. Это было именно то, что они искали в эту ночь и чего им не хватало.
А эффект? Островецкое гестапо, внезапно лишенное телефонной связи, а несколькими минутами позже и света. За эти несколько часов страха гестаповцев стоит пойти на этот риск. А островецкие фабрики, заводы? Остановятся все механизмы, упадет продукция. Погаснет свет и в островецких домах. Каждый поймет, что это не просто авария, что это дело людей из леса. Их дело.