— Береги их, не износи вконец.
Здзих усмехнулся и подмигнул Юреку: «Через месяц только один верх останется».
— Положи это все в мой сак, — сказал Юрек, видя, что мать не знает, куда положить половину буханки ржаного хлеба.
— Что такое «сак»? — спросил Здзих.
— Вещевой мешок, с которым я ездил в летние лагеря во Франции. Уразумел?
— Понял.
— Ну, теперь у тебя есть все, — вздохнула мать и еще раз оглядела комнату, как бы проверяя, не забыла ли она что-нибудь важное. Когда они остановились у порога, она взглянула на сына, и ее веки подозрительно вздрогнули. Она отвернула лицо и звучно вытерла нос фартуком.
— Смотри пиши… — сказала она.
Писать было неоткуда, да и как? Но это она поняла слишком поздно.
Сразу же за Островцом они пошли быстро и не останавливаясь. Здзих, как он говорил, имел условленное место и ни за что не хотел туда опоздать. Юрек шел неумело и со стороны выглядел неуклюжим. Здзих же в своем темном пиджаке и гольфах выглядел человеком, идущим на прогулку. Они шли на восток, в Бодзехувский лес.
Как только сошли с дороги в лесные заросли, Юрек широко раскрыл глаза, огляделся по сторонам. Он представлял себе, что сразу же на краю леса они наткнутся на партизанский лагерь. Здзих, однако, продолжал идти вперед, не оглядываясь.
— Где они? — нетерпеливо спрашивал Юрек.
— Не беспокойся. Найдем, — отвечал Здзих.
Деревья в лесу стояли еще голые, но мартовское солнце уже пригревало зеленую травку, которая в скрытых от ветра местах высовывалась из-под земли. В разбуженных деревьях уже началось движение соков, почки на ветках набухли.
— Здзих… а оружие дадут?
— Наверно, дадут!
Мох был еще сырой от недавнего снега. Ноги погружались в него глубоко, как в ковер. Можно было так идти и идти без конца.
— Жалко, что Богуся нет, — вздохнул Здзих.
— Да, жаль.
— Он так рвался в лес.
— Придет.
— Конечно, придет, но когда?
— Может быть, вырвется.
— Может быть…
Когда они уходили из Островца, Богусь находился где-то в пути. Они даже не попрощались с ним. Во время последнего разговора он пригрозил, что если его не пустят, то он сам уйдет.
— А после войны на поезд даже глядеть не буду. У меня он вот здесь! — Он показал на шею.
После войны. Что означали эти слова? Когда это будет? Близко ли это или далеко?
— Как это будет после войны? — задумался Здзих.
— Поживем — увидим, — ответил Богусь.
— Так. Только доживем ли? — с сомнением промолвил Юрек.
Здзих глубоко задумался.
— Кто-нибудь из нас доживет, — сказал он. — Кто-нибудь должен дойти…
На следующее утро Богусь уехал. Они поклялись: «Как бы там ни было, быть всегда вместе». Если это только будет возможно. А неделю спустя оказалось, что это невозможно. Здзих с Юреком ушли в лес. Богусь уехал в Краков с заданием доставить радиостанцию, предназначенную для чехословаков.
Сухо трещали ветки под ногами. Каждый шаг казался им очень громким. Когда подходили к просеке, Здзих поворачивался спиной вперед и так продолжал идти. Делал он это отчасти в целях маскировки, а также и для того, чтобы показать Юреку свою осведомленность в партизанских уловках. Юрек шел за ним следом. «Партизанские приемы», — догадывался он. Кто-нибудь неопытный подумает, что они шли в противоположную сторону.
— Много дадут патронов?
— Двадцать — пятьдесят штук…
— Мало!
— Если все попадут в цель, то много.
И снова минута молчания. Юрек идет след в след за Здзихом, мысленно стараясь понять, много это или мало — пятьдесят патронов.
— В какой отряд нас возьмут?
— А в какой бы ты хотел?
— К Горцу.
— Ого!
— Что значит «ого»?
— Горец отбирает лучших. Все другие — в сторону.
— Я — не все другие.
— В таком случае, возможно, возьмет. Если постараешься, — добавил Здзих, помолчав.
Они выходили из густых зарослей, когда неожиданная команда «Стой!» задержала их на месте.
Громко треснули ветви под сильными шагами, ноги ушли в глубокий мох. Юрек увидел перед собой незнакомого человека с винтовкой, направленной в их сторону.
— А, это ты, Здзих! — Человек приставил винтовку к ноге.
— Привет!
— Привет! Что это за парень? — партизан кивнул в сторону Юрека.
— Свой. Идет в отряд. Они там?
— Там.
Слово «там» оказалось вполне исчерпывающим, Здзих ускоренными шагами шел в известном ему направлении.
— Далеко?
— Нет, уже на месте…
Они спиной вперед перешли очередную просеку и углубились в высокий лес. Юрек осматривался вокруг, стараясь увидеть партизанский лагерь. Он предполагал, что они выйдут на обширную поляну, на которой расположились партизаны. В центре поляны будет гореть костер, и дым его будет подыматься к вершинам высоких сосен.
Тем временем они прошли через старый лес, и Здзих направился в молодой сосновый лесок. Деревья росли здесь тесно, одно к одному, создавая почти непроходимую чащу. Они, согнувшись, продвигались с трудом. Сосновые иголки кололи лица, воздух был пропитан густым запахом смолы. Юрек видел перед собой ссутулившуюся спину Здзиха и его голову, наклоненную вперед. Он так ловко передвигался в густых зарослях, что можно было подумать, что для него это был естественный способ передвижения. Неожиданно Здзих остановился возле молодой сосны и выпрямился. Юрек замер рядом с ним.
То, что он увидел, ни в какой мере не соответствовало тому, что еще минуту назад рисовало его воображение. Среди деревьев лежали несколько десятков людей в самых различных позах. В гражданской одежде и портупеях, они выглядели как переодетые для маскарада.
Из-под лихо сдвинутых на затылок шапок глаза их смотрели внимательно и настороженно. В центре стоял высокий мужчина в военном мундире, с двумя гранатами, заткнутыми за пояс, пистолетом, свободно висящим на плетеном ремне, и бельгийским ручным пулеметом в руках. Юрек окинул восхищенным взглядом фигуру этого человека и затем не без разочарования посмотрел на лицо: розовые, как у девушки, щеки, кроткие глаза и почти детский взгляд.
В это время Здзих направился именно в сторону высокого мужчины и остановился перед ним в положении, которое в действительности должно было означать стойку по команде «Смирно».
— Гражданин командир, разрешите доложить, прибыл.
Офицер приложил два пальца к фуражке и указал на Юрека:
— А этот?
— Это… Француз…
— А, Француз! — Он в течение минуты испытующе смотрел на мальчика. — Ну, если все так, как ты рассказывал, то порядок. Проверим! Лёлек, — обратился он к одному из партизан, — возьми Француза в свое отделение. А сейчас дай ему работу.
Когда Здзих закончил церемонию приветствия с остальными партизанами, Юрек приблизился к нему.
— Как его зовут? — спросил он почти шепотом.
— Кого?
— Командира…
— Как это: как зовут? Горец!
— Горец?!
Это имя было широко известно в округе. Особенно после того случая, когда он с несколькими людьми среди бела дня разоружил немецкий гарнизон в Цмелюве. Да и позднее из лесу часто доходили слухи о его успехах. Юрек представлял его совершенно другим. По его мнению, эти розовые щеки совсем не подходили партизану, и тем более Горцу.
— Будешь в моем отделении. — Голос Лёлека вывел его из задумчивости. — Идем, познакомлю тебя с ребятами.
Они смотрели и взаимно изучали друг друга. Партизаны встретили Юрека приветливо, но он разочаровывался все больше. За исключением Горца, который был вооружен «вполне прилично», все другие мало напоминали армию. Ему казалось совершенно невозможным, чтобы эти плохо вооруженные парни могли задавать немцам жару, как о них говорили.
— А оружие? — наконец решился спросить Юрек.
— Ах, да! — Лёлек махнул рукой так, как будто то, о чем Юрек постоянно мечтал, было сущим пустяком. — Вот, держи, это будет твоя винтовка.