Он уже был у двери кабинета, когда с улицы громко предложили:
- Выходите с поднятыми руками. Дом окружен. Сопротивление бесполезно.
Он не собирался выходить, хотел попробовать спрятаться на чердаке, просто не успел. Федералы были уже в доме. Схватили на лестнице, ведущей на второй этаж.
Потом у него на руках нашли кровь того дядьки - может на столе была, мальчик смутно помнил, как наткнулся на что-то липкое, ощупывая стол.
И высокий полицейский в маске и форме, с автоматом наперевес так ему и сказал:
- Ну всё, хана тебе, мелкий. Знаешь, что с киллерами бывает? Расстреливают, из пулемета. Да не реви, это почти не больно.
Двое суток прошло, а Генка все еще помнит его жуткую улыбку.
- Ну так что?
- А? - Мальчик снова вытер нос и глянул на тетку. Глаза слипались, мысли в голове путались и туманились. И кровь опять капает. Здорово ему тот парень вмазал. Наверное, всё-таки нос сломал, придурок.
- Не догадываешься, чего позвали?
- Смертная казнь? - спросил с вызовом. Всё равно сил бояться уже не было. А плохое лучше знать сразу. Так жить легче. Неизвестность гораздо хуже - это Генка давно усвоил.
- Очень нам надо детей казнить, - презрительно фыркнула тетка. - Думай, что говоришь. Вот в колонию для малолетних преступников тебя бы точно не мешало отправить. Будь моя воля... Вещи все свои взял? Что? Ничего больше не было? Ну и марш отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели. Залог за тебя внесли... Михаил! Проводи пацана! А я всё на сегодня, документы оформлю и домой. Подбросишь?
Пока она говорила, Генка успел покрыться холодным потом при упоминании о колонии, наслышан, каково там. Каталажка - это так, цветочки. Потом обрадовался, что отпускают, в туманной голове прояснилось, тело стало воздушным, легким. Захотелось вскочить и подпрыгнуть до потолка. И почему он не верил, что всё обойдется? Но ноги почему-то не послушались, так и сидел, замерев как истукан. А потом внутри оборвалось. Кто заплатил?
Подошел высокий полицейский и поднял со стула за воротник, как котенка:
- Ну, чего прилип? На выход, красавчик. Заждались уже тебя.
"Кто?" - хотелось крикнуть. И еще - попроситься назад, в камеру. Там не так страшно. Или согласиться на колонию? Если там за ним Граф пришел, то колония лучше. Только как туда попасть?
В горле запершило, и мальчик, прокашлявшись, так до выхода ни слова и не произнес. Вытолкнули на крыльцо, под вечернее небо с заходящим вдали солнцем. Горизонт окрашен алым - к ясной погоде. Только потом заставил себя посмотреть вперед, когда сопровождающий мягко подтолкнул его в спину.
- Иди, Калугин, и лучше не попадай к нам больше, слышишь? В следующий раз не отпустим, хоть сам президент за тобой явится.
Полицейский ушел, хлопнула за спиной дверь, а Генка все не мог поверить, что свободен. Правда не совсем. Мальчик во все глаза рассматривал стоящего перед ним незнакомого мужчину. Где-то он уже его видел, кажется...
Высокий, в костюме, лицо красивое и мрачное, брови черные, почти сросшиеся на переносице, отчего кажется, что мужик хмурится, чем-то недоволен.
- Ну, здравствуй, - сказал дядька и губы его дрогнули в подобии улыбки. - Хорошо ли в каталажке? Ты ведь здесь частый гость?
Обидно стало, но не будешь же возражать, что впервые. Генка посмотрел исподлобья и пожал плечом. Дядька ему не понравился. И никак не вспоминалось, где его уже видел.
- Как знаешь, малыш, можешь молчать, мне без разницы. Но всю дурь мы из тебя выбьем. В машину!
И таким тоном приказал, что невозможно не послушаться. Генка увидел открытую дверцу дорогого внедорожника и зашагал вперед, ежась от взгляда шедшего за ним незнакомца. Но почти сразу мальчик выпрямился, сунул руки в карманы - нельзя показывать, что боится.
Обреченно забрался в салон - сбежать пока что нечего и думать - поймают. Он впервые видел такую машину вблизи. На мягком заднем сиденье спать захотелось с новой силой, а еще есть и в туалет. И почему не попросился у той тетки-следователя? Она же спрашивала - всё ли у него в порядке.