В дальнейшем след Сергея Алексеевича Ангелова потерялся. Интерпол не располагает данными о его местонахождении в настоящий момент.
Ангел откладывает прочитанный лист в сторону и осматривает поочередно всех.
– Я понимаю, что начинается какое-то расследование... И я, очевидно, не должен принимать в нем участие как лицо заинтересованное? – спрашивает он с напряжением в голосе.
– Завтра утром, – говорит Басаргин официально, – наших представителей приглашает генерал Астахов. Маркировка на упаковке нитрата аммония, похищенного в Онфлере, совпадает с маркировкой, найденной на взорвавшейся вчера даче. На даче работали два студента-химика, наркоманы. Наверное, руки неверные, разлили серную кислоту или еще что-то такое же... На встречу пойдут, естественно, Тобако, как крупный специалист по связям с «Альфой», и... и Ангел... У нас, Алексей Викторович, нет оснований не доверять тебе... И еще... Алексей, просьба... Единственная фотография твоего сына, то есть лже-Шайтанова Сергея Алексеевича, у тебя... Ее необходимо размножить для оперативной работы. Не переживай раньше времени. Это не розыск. Это только оперативная необходимость... Кстати, настоящий Шайтанов Сергей Алексеевич проживает в Самарканде, как правильно указано в паспорте лже-Шайтанова, и никуда не выезжал за пределы республики в течение последних семи лет. У него свой ресторанный бизнес, довольно процветающий. Это данные из управления антитеррора. Астахов быстро работает, когда ему надо...
2
На первый привал останавливаются недалеко от границы с Дагестаном.
Смешно... Россия считает Чечню своей территорией и назойливо это твердит, но держит пограничников между Дагестаном и Чечней. Значит, сами не верят в то, что говорят... Скоро Россия еще меньше будет верить самой себе. Термидор для того и призван, чтобы сделать это... Потом, по его примеру и под его общим руководством, также тайно пойдут другие. В разные страны. Куда направит совет... В первую очередь – в развитые страны. Там слишком хорошо живут в то время, когда миллионы детей в мире голодают. И почему голодать должны дети в тех странах, где правит ислам? Это несправедливо...
– Привал...
В этом большом деле Термидору труднее всех. Первым всегда труднее. Они нарабатывают опыт. Потом этот опыт будет изучаться. Для этого уже все готово. Изучаться в первую очередь будет реакция государства по средствам массовой информации. Выписаны газеты. Заготовлены адреса разнообразных интернетовских сайтов. Все, что будет нести информацию о деятельности группы Термидора и о реакции общества на эту деятельность. А самое главное, что они всегда будут уходить и останутся людьми тайны. Будет страх, произведенный его «фабрикой», но причина этого страха останется тайной. Они будут действовать молниеносно. С предельной жестокостью. Они будут сеять панику. Более страшную панику, чем нью-йоркская... Взорванные небоскребы не сумели разрушить основу. А надо разрушить именно основу. Национальную основу... Надо сделать так, чтобы сосед боялся соседа...
Термидор бросает свой рюкзак на землю и осматривается. У него цепкий взгляд. И всегда настороженный. Потому он и остается жить там, где погибают менее настороженные. Шесть его товарищей по легиону погибли, потому что не хотели быть настороженными всегда. Не умели такими быть. А он умеет. Он насторожен даже во сне. Такое внутреннее напряжение утомляет. Усталость накапливается. Когда-то придется искать способ эту усталость сбросить. Но пока еще силы есть. И надо эти силы тратить без остатка. Без расчета на завтрашний день. Только тогда получается все, что хочешь. А когда получится, тогда и отдохнешь... Отдых будет вполне заслуженным...
Они прошли сюда без остановки после бессонной ночи, когда была пробная «охота». День без остановки... В высоком темпе... Обедали на ходу. Холодными консервами. В график уложились. Термидор сам график рассчитывал. В соответствии со своими силами. Боялся, не все сразу втянутся. Нет... Ни одной жалобы не услышал. Марш держат нормально. Подготовка есть... С этими людьми можно дело делать...
– Костер разводить?
– Никаких костров...
– А если в яме?.. Никто не заметит...
Возражение Термидору не нравится. Он не любит возражений. Команда есть команда. Даже если командир не прав, выполнять следует беспрекословно. Но это он объяснит вскоре. Сначала надо мягче...
– Никаких костров. Ветер... Дымок... Запах... Пограничники... Слишком много в вас вложено. Риск необоснован...
Он умышленно говорит короткими рублеными фразами. Так лучше доходит. По себе знает. И приучает не возражать. Только в первое время желающие возразить находятся. Потом привыкают.
Когда-то, семь с половиной лет назад, он пришел вербоваться в иностранный легион. Без паспорта. Данные записывали со слов. Он назвал вымышленное имя, потому что имел неприятности с полицией. Но дату рождения назвал свою. Полковник-щепка со взглядом занозы говорил именно так. Коротко и конкретно. И это не настраивало на возражения.
– Теперь тебя зовут Термидор.
– Почему Термидор?
– Родился в первый день термидора[13]. Свободен... Следующий...
И никаких формальностей, никакого обсуждения. Термидор никому не сказал, как назвал его полковник, но все это уже знали и звали его именно так. И до сих пор зовут... Ему нравится – звучно... А свое настоящее имя он давно забыл. Намеренно, чтобы оно не мешало и никого на него не навело... Только один человек настоящее имя знает и произносит с любовью. Только с ней вместе оно существует...
Четыре часа сна... Короткое время...
Тем не менее Термидор просыпается несколько раз. Не показывая этого, поглядывает, не спит ли дежурный, который должен вовремя отправлять смену на посты и давать пинка тому, кто храпит. Термидор предупредил – никаких обид. Храпишь и не любишь пинки – нечего тебе делать в группе... Значит, ты покойник...
Те, кто на постах, спят на марше по два часа. Дежурный тоже два часа. Потом его сменяет другой.
Два часа – минимальная норма. Четыре часа – оптимальная. Если группа будет отдыхать пять часов, люди встанут разбитыми и уставшими – проверено. Точно так же, как после трех часов отдыха. Никто не знает, что такое в действительности число «четыре». Магическое число, способное творить чудеса. Только при температуре в четыре градуса трансформируется вода – холодная поднимается к поверхности, теплая опускается ко дну. Ни при какой другой температуре такого не происходит, потому что это против правил природы. И не родился ученый, который может это понять и объяснить. И еще куча чудес связана с числом четыре. Четыре часа сна дают возможность выспаться и сохранить бодрость. Лучше, если всегда спать по четыре часа... Не каждый это, к сожалению, может... Но на марше это норма...
Следующий день становится точным повторением дня предыдущего. Все светлое время в пути. Точно, как и рассчитал Термидор. Они выходят к деревне, когда солнце садится за дальний хребет где-то там, в Чечне. Но теперь позади уже почти весь Дагестан.
– С Россия прощаться будем? – спрашивает Пын. Лицо добродушное, наивное.
– Как? – сухо спрашивает Термидор.
13
Термидор (буквально, дарящий тепло) – одиннадцатый месяц французского республиканского календаря, действовавшего в 1793—1805 гг., с 20 июля по 18 августа.