– Это мне и нравится. Она – как статуя. Нет, как греческая богиня. И потом, ты тоже высоковат для Элизабет.
– Да, – признал Перси.
– В общем, я ее люблю, черт меня подери! Люблю, люблю, люблю. И мы с ней завтракаем в первый день скачек.
– В Аскоте?
– Нет. Она не выносит лошадей, и я сам туда не поеду.
– Вот это любовь, – признал Перси.
– Мы встретимся у крестной, на Беркли-сквер. Надеюсь, вскоре после этого ты прочитаешь в «Морнинг пост» интересное сообщение.
Перси протянул руку. Нельсон пылко ее пожал.И они вошли в мастерскую. Бодмин обмерил их собственными руками и обещал прислать цилиндры в оговоренный срок.
Перси Уимболт – не из тех, в ком можно заподозрить нервы, но между Бодмином и завтраком он буквально трепетал. Ему чудились страшные беды, настигающие шляпу; и, честно говоря, он не ошибся. Позже он решил, что есть в нем что-то мистическое.
Случилось вот что. Трепеща, он плохо спал и накануне рокового дня вскочил в половине одиннадцатого, а там – подошел к окну посмотреть, как погода. И кровь его замерла в жилах.
Внизу, прямо под ним, ходил по тротуару юнец в униформе Бодмина и другой, тоже противный, в обычной одежде. На голове у низких созданий чудом удерживались цилиндры, а к перильцам газона прислонились две картонные коробки.
Поскольку только что Перси видел во сне, что он стоит в своей шляпе перед лорд-мэром и тот внезапно бьет по ней булавой, обращая тем самым в лепешку, можно подумать, что он был готов ко всему. Но нет, он не был. Он буквально взвился. Точнее, сперва он оцепенел, мысля о том, что всегда подозревал в гнусном юнце дух нигилизма, равно как и повадки, неуместные на такой службе, а уж потом взвился и страшно закричал.
Крик его подействовал на юнцов, как хорошая бомба. Вот они ходят, красуются, балансируя шляпами, а вот – уже нет ничего, кроме коробки у входа. Перси понес ее наверх, благоговейно открыл, дрожа от страха, но все было в порядке. Мерзкий юнец пал низко, но шляпы не уронил.
Словом, все было в порядке, и наутро, отполировав цилиндр пивом, Перси надел ботинки, гетры, брюки, рубашку, воротничок, узорный жилет, пиджак, повязал сдержанно-серый галстук, вдел в петлицу старую добрую гардению и отправился в такси к своей даме. Вскоре он узнал, что она сейчас выйдет, что и произошло.
– Привет, привет! – сказал Перси.
– Привет, – сказала и Элизабет.
Естественно, до этой минуты гость стоял без шляпы, а тут ее надел, чтобы показать в должном свете. Очень тонкий маневр. В такси – уже не то, в такси все цилиндры одинаковы.
Итак, Перси надел шляпу, сверкнув взором, и стал ждать аплодисментов.
Однако Элизабет не захлопала маленькими ручками и не затанцевала от восторга. Взамен всего этого она издала звук, который издает колоратурное сопрано, если подавится костью.
Потом, поморгав, она взяла себя в руки.
– Прости, – проговорила она. – Так, минутная слабость. А вот скажи мне, когда у вас премьера?
– Премьера? – удивился Перси.
– Ну, в мюзик-холле. Ты будешь петь комические куплеты?
Перси удивился еще больше:
– Я? Нет. Какие куплеты?
– Понимаешь, я думала, ты хочешь испытать костюм на собаке. Иначе зачем тебе шляпа не твоего размера?
– Эташляпа? – ахнул Перси.
– Да, эта самая.
– Она от Бодмина.
– Откуда хочешь. Все равно это – позорище.
Тут он решил, что, живя в деревне, она не привыкла к священному имени «Бодмин».
– Вот что, – мягко сказал он, – слушай и пойми. Эту шляпу сделал Бодмин, известный всему миру. Он сам обмерил мне голову и обещал полный успех.
– То-то я чуть не упала.
– Если Бодмин что-то обещает, – продолжал Перси, борясь с неприятным подозрением, – он выполняет обещание. Шляпа – шедевр. Назвать ее как-нибудь иначе все равно что… Нет, не могу придумать ничего достаточно страшного.
– А я могу. Вот эта самая шляпа. Прямо Чарли Чаплин! Да, Перси, шутки я ценю, но нельзя же мучить животных. Представь, как испугаются лошади!
Поэты и прочие писатели часто говорят о любви с первого взгляда; но бывает и наоборот. Только что Элизабет была для Перси прекрасной дамой, и вот, она – жалкое созданье, с которым лучше не общаться. Многое можно выдержать от женщин. Он сам выдерживал личные обиды. Но осуждать Бодмина… ну, знаете!
– Быть может, – осведомился он, – вам хотелось бы пойти одной на эти идиотские скачки?
– Конечно! Неужели вы думаете, что я покажусь при свете дня вместе с… этим?
Перси сухо поклонился.
– Едем, – сказал он шоферу, и тот поехал.Казалось бы, уже странно. Тайна в чистом виде. Но подождите, то ли еще будет!
Обратимся к Нельсону Корку. Незадолго до половины второго он появился на Беркли-сквер, у крестной и Дианы. За ленчем Диана вела себя безупречно, и настолько, что, глядя, как восхищается она отбивными и салатом, Нельсон представить не мог, что будет, когда она увидит цилиндр.
Выпив кофе, леди Пентер удалилась в будуар с таблеткой для пищеварения и любовным романом, а Перси подумал, что самое время прогуляться по Бретон-стрит. Конечно, Диана может упасть в его объятия прямо на тротуаре, но тогда он быстро кликнет кеб. Словом, они вышли из дома.
Верьте или не верьте, но почти сразу Диана остановилась и странно взглянула на Нельсона.
– Не хотела бы тебя обидеть, – сказала она, – но надо было снять мерку.
Если бы под ногами взорвался газ, Нельсон удивился бы меньше.
– Э… э… э… – заблеял он, не веря своему слуху.
– Да, я понимаю, лень идти к мастеру, – продолжала Диана. – Легче купить, что есть, но все-таки эта… штука напоминает гасильник.
Нельсон напомнил себе, что слабость постыдна.
– Ты хочешь сказать, что шляпа…
– А ты сам не видишь?
– Но это же Бодмин.
– Не знаю такого слова. На мой взгляд, это цилиндр.
– От Бодмина!
– Что ж, он великоват.
– Нет.
– Великоват.
– От Бодмина?
– Слава Богу, я не слепая.
Нельсон с трудом сдержался.
– Не мне, – сказал он, – критиковать твое зрение, но, ты уж прости, дело плохо. Это – близорукость. Разреши заметить, что неведомый тебе Бодмин – последний в ряду славных шляпников, творивших шедевры для нашей знати. Шляпы у них, как говорится, в крови.
– Да я…
Нельсон поднял руку:
– На Виго-стрит, над их дверью, можно прочитать слова: «Поставщики Королевского двора». В переводе на общепонятный язык это значит, что если королю нужен цилиндр, он просто заходит к ним и говорит: «Привет, Бодмин. Нам нужен цилиндр». Он не спрашивает, великоват ли тот будет. Он знает, что получит шедевр. Кому-кому, а Бодминам он верит слепо. Самая суть шляпного дела в том, чтобы шляпы были такими, как надо. Вот почему я просто и спокойно повторю: это – Бодмин.
Кровь Пентеров горяча. Диана топнула объемистой ножкой по тротуару Бретон-стрит.– Ты с детства был упрямым свиненком, – сказала она. – Шляпа ве-ли-ко-ва-та. Если бы я не видела гетр и нижней части брюк, я бы не знала, что передо мной – мужчина. Спорь сколько хочешь, но мне стыдно появляться с тобой на людях. Пожалей хотя бы пешеходов и тех, кто едет в кебе.
Нельсон задрожал:
– Стыдно?
– Вот именно.
– Ах, стыдно!
– Ты что, глухой? Нет, тебе шляпа на уши наехала.
– На уши?
– Вот именно. Не понимаю, о чем тут спорить.
Боюсь, дальнейшее не являет нам Нельсона Корка безупречным рыцарем, но, справедливости ради, напомню, что они выросли вместе, а спор в детской нередко переходил в свару.
Так и случилось. При словах «не понимаю» Нельсон неприятно засмеялся:
– Да? А ты понимаешь, почему твой дядя Джордж в 1920 году бежал из Англии?
Глаза у Дианы сверкнули. Она опять топнула ногой.
– Дядя, – сказала она, – уехал подлечиться.
– Верно, – ответил Нельсон. – Он-то знал, что ему грозит.
– А такой шляпы не надел бы!
– Если бы он не сбежал, ему бы вообще не пришлось носить шляпу.