…Возвращаясь домой, Гарри уже привычно почёсывался и думал, что в последнее время у высокородных дам наблюдается какая-то нездоровая страсть к его ушам. Вот и Андромеда, в лучших традициях Элоизы, оттаскала его за вышеупомянутое, приговаривая: «Никогда, НИКОГДА больше так не делай!!!» Услышав это раз в сотый, Гарри окончательно уверился, что даже гермионино научное чтиво иногда врёт: нормальный родитель из него вряд ли получится. Он улыбнулся. А вот неугомонный крёстный – сколько угодно.
Дома обнаружился малфоевский филин, до полусмерти зацелованный влюблённой Элоизой. Ого, а быстро Люциус проснулся! Гарри с боем добыл письмо – Элоиза не желала подпускать к другу сердца даже хозяина. Так, так… Завтра в шесть, обед в каком-то кафе. Что ж, неплохое начало вечера. Гарри черкнул ответ, предвкушая приятнейшее времяпровождение.
Люциус довёл официантку.
Девушка убежала, давясь слезами, и остаток вечера их обслуживал официант с таким каменным лицом, что даже Люциусу не удалось его пронять – хотя он пытался, конечно. А всё из-за какой-то ерунды. Обед они закончили в напряжённом молчании и теперь шли вниз по улице – так же молча.
- Это было неправильно, – не выдержал наконец Гарри.
- Да неужели, – лениво протянул Люциус. – Что ж, объясни мне всю глубину моих заблуждений. Жажду услышать твои аргументы.
- Нельзя было так поступать, она не виновата.
- Когда я заказываю Шато Лафит-Ротшильд, а мне приносят Шато Марго – не лучшего, к тому же, качества – что я должен сделать? – вкрадчиво поинтересовался Люциус. – Выпить эту дрянь и сказать спасибо? Я плачу деньги, а они предоставляют услуги, и сумма, кстати, такова, что я вправе рассчитывать на профессионализм и высокое качество обслуживания – так, кажется, это работает? Или я не прав?
- Да, но официантка-то была не виновата, – не отступал Гарри. – Она же просто делает, что ей говорят!
- О, то есть мне следовало запытать управляющего? Боюсь, что ты и тогда бы сказал: это не он, иди к владельцу, который завёл такие порядки.
- Э-э… Ну да.
- Потрясающе. И я бы положил жизнь, разыскивая этого человека, чтобы плеснуть в него прокисшим Шато Марго. Блеск, – Люциус остановился и обернулся к нему. – Гарри, эти люди и есть лицо хозяина заведения; они должны быть готовы принимать и претензии посетителей – если уж их вертеп работает кое-как!
- Предъявить претензии и смешать с дерьмом – не одно и то же! – Гарри завёлся. – Чёрт, Люциус… Она же девушка. Это просто… не по-мужски!
Тут у Люциуса сделалось такое лицо, что он осёкся: кажется, хватил лишнего. Но он был прав! То, что произошло в кафе, было образцом самого безобразного способа унижения – неторопливого, изысканно-вежливого; неудивительно, что девчонка расплакалась. В чём-то, конечно, Люциус был прав, но Гарри твёрдо знал, что так поступать нельзя.
Они стояли и таращились друг на друга – не мигая, словно два кота. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но откуда-то сбоку раздалось зазывное:
- Цветочки, цветочки! А вот кому цветочков!
Люциус нашёл глазами источник неуместного шума и вдруг позвал:
- Подите-ка сюда, мадам!
К ним подкатилась маленькая сдобная цветочница с корзиной великолепных жёлтых ирисов.
- Желаете цветочков, любезный сэр?
- Желаю, чтобы вы отнесли этот вульгарный сноп в «Ла-Манш», – Люциус небрежно швырнул ей галеон. – Знаете, где?
- Кафе на углу, – понятливо кивнула цветочница, пряча монету в нагрудный карман. – А кому передать?
- Скажете: для мисс Плаксивой Официантки, – ехидно припечатал Люциус.
- Хорошо.
- Мэм, – вмешался Гарри, шаря в карманах. – Для официантки Глэдис.
- Хорошо, – цветочница, не смущаясь, приняла и второй галеон и бодро попылила по направлению к кафе, успев напоследок одарить их взглядом, в котором ясно читалось: «Ох уж эти мне богатые идиоты».
- Ты видел? Нас осуждают! – притворно возмутился Гарри. – Боюсь, что сервис опять не на высоте.
- Боюсь, что так.
Они переглянулись, фыркнули и рассмеялись. Ставшая уже традиционной послеобеденная прогулка продолжалась в молчании, но теперь оно было даже уютным. На перекрёстке, как всегда, остановились.
- Зайдёшь? – спросил Гарри. Люциус шагнул ближе, обнял, и они аппарировали на Гриммо.
- А, и ты здесь, чума с крыльями, – так поприветствовал Люциус засевшую в гостиной Элоизу.
- Что-то ты сегодня нелюбезен с дамами, – поддразнил Гарри.
Люциус не ответил, протягивая руку. Элоиза распушила перья и воинственно щёлкнула клювом.
- Попробуй только, – предупредил он, принимая вмиг присмиревшую птицу на локоть и вглядываясь в неукротимые жёлтые глаза. – Подумать только: я удивлялся, почему она так дёшево стоит. Надо было требовать с торговца доплату.
- Не всё так плохо, – Гарри добыл из бара бокалы и плеснул в них коньяка. – Мы поладили.
- О, ну конечно. По состоянию твоих ушей сразу ясно, кто в доме хозяин. Вернее, хозяйка.
- А тебя волнует их состояние? – Гарри, улыбаясь, подошёл ближе.
- Само собой, – невозмутимо ответил Люциус. – Не великое, знаешь ли, удовольствие: целовать поклёванные кем-то уши. Свободна, нечисть, – это Элоизе.
Беседа приняла интересный поворот, а Гарри ещё не задал один важный для него вопрос. Он сунул Люциусу бокал и решился:
- Я хотел спросить насчёт твоей… насчёт Н… насчёт мадам Малфой.
- О, – Люциус пригубил коньяк, посмаковал и довольно прищурился. – И что именно?
Можно подумать, он не понимает. Гарри было жутко не по себе – ещё никогда не приходилось вести подобных разговоров, но он не сдавался.
- То… То, что мы делаем, это ведь… нехорошо по отношению к ней?
Н-да, лексика на уровне восьмилетнего ребёнка. Но зато всё понятно. Гарри ждал. Люциус покатал в ладонях бокал, принюхался к согретому коньяку и сделал ещё один маленький дегустаторский глоток.
- Я бесконечно ценю и уважаю Нарциссу, – сказал он наконец.
Конечно, конечно.
- Я… – тут Люциус запнулся и зачем-то заглянул в бокал. – Я был бы последним, кто захотел причинить ей боль, – он одним глотком прикончил коньяк и чуть поморщился. – И я точно знаю, что наши… что то, что мы делаем, её не огорчит. Не больше, чем всегда.
- Чем всегда??
- Мы давно уже независимы друг от друга в интимном плане.
- В смысле? – Гарри казалось, что они говорят на разных языках.
- В смысле, у каждого из нас свои любовники, мы знаем об этом и ничего не имеем против, – чуть раздражённо пояснил Люциус. – Так понятно?
- О. Вполне.
Действительно, куда уж проще.
- Но почему же вы тогда не разведётесь? – ляпнул Гарри. У него не укладывалось в голове, что каждый из супругов спит где-то на стороне, и они не видят в этом ничего особенного.
Люциус закатил глаза.
- Если следовать твоей логике, люди женятся и живут вместе исключительно из-за секса, а если его нет, то брак обречён. Так? А где же хвалёный гриффиндорский идеализм? Я поражён до глубины души! – язвительность, разлитая в голосе, зашкаливала.
- Э-э… Да нет, просто это, ну… Ну вообще, да. В смысле, я понял.
- Неужели?
- Ага. Понял, но не представляю. Уж извини, – Гарри развёл руками, чуть не расплескав позабытый коньяк.
- Ничего, – Люциус усмехнулся и кивнул на его бокал. – Почему ты не пьёшь?
- А? Да я, вообще-то, не люблю коньяк, – признался Гарри, улыбаясь.
Люциус покачал головой, выхватил бокал из его рук и поставил на стол рядом со своим – опустевшим.
- В таком случае, если ты выяснил, всё, что хотел, – начал он самым светским тоном. – Могу я тебя трахнуть?
Гарри ошалело хлопнул глазами, ещё раз. Этот благопристойный тон и легко слетевшее с губ Люциуса словечко составили невероятное сочетание. Невероятно возбуждающее.
- Спальня наверху, – выдавил он.
Они чинно поднялись по лестнице – Гарри впереди, Люциус следом. В комнате плескалось закатное летнее солнце. Гарри шагнул к огромному окну.