- Если бы. Они просто знают все уловки, – не смутился Люциус. – Но хуже то, что они предпочитают вести переговоры в твоём доме и приезжают с жёнами, детьми, собаками и прочей нечистью.
- Уверен, ты справишься.
Люциус фыркнул.
- В первую очередь это всё для Нарциссы. Сам бы я ограничился перепиской, но ей не хватает общества. А ещё, до полного счастья, у меня есть дела в министерстве, – он застегнул последнюю, самую верхнюю пуговицу на рубашке и моментально приобрёл такой непреклонно-официальный вид, что Гарри передумал лезть с поцелуями.
- Когда мы увидимся?
Люциус пожал плечами.
- Я напишу.
Он обвёл розовую от рассветных лучей спальню рассеянным взглядом, на мгновение задержал его на Гарри и, развернувшись, торопливо вышел. Тот было уткнулся в подушку – досыпать, но сон не шёл. От наволочки волнующе пахло знакомой терпкой горечью, обычная тишина уже не казалась такой уютной, как раньше. Гарри подбросил ногами покрывало и вскочил с кровати. Побыть, что ли, ранней пташкой?
За следующие два дня он переделал кучу дел и даже написал длинное обстоятельное письмо Гермионе. В основном оно касалось книг, что Гарри прочитал за месяц. А о чём ещё было писать? К счастью, Гермионе такая тема было очень даже по душе. Сама она в письмах обрушивала на него целый ворох сведений о Канаде. Гарри терпеливо читал всё это, посмеиваясь и представляя, как подруга достаёт расспросами экскурсоводов и хранителей музеев, и те бросаются врассыпную, только завидев вдалеке целеустремлённую фигурку. Он соскучился по ней, а также по университету, по Уилсонам и прочим приятелям. Но это было понятным и привычным чувством, и оно не шло ни в какое сравнение со смутной тоской, которая накатывала по вечерам. Почему-то с наступлением темноты ему становилось тревожно и не хотелось возвращаться в опустевшую спальню. Поразмыслив, Гарри пришёл к выводу, что за этот месяц просто отвык спать один. Правда ведь: подружек он сюда ни разу не приводил, и все прежние недолговечные романы протекали в стенах кампуса или съёмных квартирок девушек. Вспомнив об этом, Гарри попытался представить хоть одну из девчонок на своей кухне: как она сонная, томная садится за стол, наливает кофе, тянется за сахарницей…
И попадает в чашку свисающим рукавом его любимой рубашки. Гарри фыркнул. Кто объяснит, почему они наутро так любят напяливать вещи парня? Хоть дерись за свою одежду. Не жалко, конечно, но если следы зубной пасты ещё можно убрать чарами, то с запахом духов, впитавшимся в ткань, ничего не поделаешь. Дурацкая привычка.
- Кажется, я не романтик, – оповестил он сидящую на люстре Элоизу. Та предсказуемо промолчала. – Нечуткий болван. Циник.
Элоиза спикировала ему на плечо и ущипнула за ухо – осторожно, не как всегда. На её языке это означало: «Что за чушь ты несёшь? Ты в порядке?» Гарри ласково улыбнулся и потянулся за совиным кормом.
– Хочешь ещё печеньице?
Элоиза скорбно посмотрела на коробку и отвернулась, давая понять, что она бы с радостью, да не влезет. Ничего удивительного: с утра хозяин только и делал, что апатично валялся на диване в гостиной и закармливал её всем подряд. Вот и сейчас он повертел в руках печенье, зачем-то отгрыз кусочек и сплюнул.
- Ну и гадость.
Элоиза тут же сцапала печенье и через силу принялась клевать, обиженно кося жёлтым глазом – много, мол, ты понимаешь. А Гарри вновь уставился в потолок и растерянно пробормотал:
- Я что, скучаю?
С Люциусом они не виделись уже три дня, и в голову лезли странные мысли. О том, например, всё ли у него в порядке. И когда он уже разберётся со своими «родственными» сделками. И как бесит, когда девушка надевает утром твою рубашку. Можно было бы сходить в гости или ещё куда, выцепить в прожаренном Лондоне знакомых, развеяться. Да только не хотелось.
- Эй, обязательно обсыпать меня крошками? – он мягко спихнул Элоизу с коленей, и та, сыто переваливаясь, вползла на подлокотник, даже не делая попыток взлететь. Гарри подумал ещё немного и решил, что не будет большой беды, если он вызовет Люциуса по камину. До сих пор он этого не делал – мало ли кто может оказаться в кабинете. Но раз уж Люциус не пишет, то можно попробовать. Гарри уселся перед камином и в последний момент успел подумать, как будет весело, если он напорется на Драко; но было поздно – зелёное пламя взметнулось и зашипело, показывая ему кабинет в Мэноре(1).
Люциус сидел за столом и напряжённо вчитывался в длиннющий пергамент. Заслышав шум, он поднял голову и устало прищурился на камин.
- Гарри? – в голосе слышалось удивление.
- Привет, – тот нервно улыбнулся, радуясь, что застал его одного. – Я… Хм. Я просто хотел узнать, как дела.
Люциус отложил пергамент, вышел из-за стола и опустился в кресло, стоящее перед камином.
- Всё хорошо. А у тебя?
- Прекрасно, – Гарри помедлил. После этой фразы его светские беседы обычно заходили в тупик. – Ты закончил с родственниками?
- Да, только что. До последнего пришлось торговаться, заключил убыточную для себя сделку.
- Неужели?
- Ну, не совсем убыточную, – Люциус самодовольно улыбнулся. – В любом случае, хорошо, что дело сделано. Осталось разобраться с документами.
- Может, завтра разберёшься? – осмелел Гарри. Люциус вновь посмотрел на него удивлённо, а потом – неприязненно – на стол, заваленный пергаментами. Покачал головой.
- Хотелось бы сегодня закончить.
- Да ладно, до завтра никуда не денутся, – Гарри соображал, чего ещё такого сказать, чтобы не показаться соскучившейся капризной девицей. – Ты устал, надо отдохнуть.
«А почему бы мне не отдохнуть в собственном доме?» – мог сказать Люциус. Но не сказал. Вместо этого усмехнулся и легко поднялся из глубокого кресла.
- Ладно, сейчас приду.
Когда он через полчаса поднялся наверх, Гарри уже выволок на балкон второе кресло и как раз левитировал маленький столик. Он улыбнулся Люциусу.
- Красиво, правда?
Тот огляделся. К вечеру жара немного спала; с балкона открывался одинаково хороший вид и на город, и на полыхающее закатной палитрой небо.
- Правда.
Гарри призвал из спальни бутылку пива для себя и пустой пока бокал для Люциуса.
- Тебе чего налить, французской кислятины?
Люциус, с удобством устроившись в кресле, покосился на его запотевшую бутылку.
- Давай мне тоже пива. Тёмного.
Гарри чуть не выронил бокал, но, тем не менее, шустро метнулся на кухню. Люциус и пиво – чего только в жизни не увидишь! Его настроение стремительно рвануло вверх, хотя ничего особенного не происходило. Он любил иногда посидеть вечером на балконе, но сегодня впервые будет там не один. Странно. Но хорошо.
Поначалу они не говорили, и это молчание было вполне уютным. Правда, Гарри казалось, что Люциус напряжённо размышляет над чем-то – тонкие брови хмурились, пальцы мерно барабанили по подлокотнику.
- Всё нормально? – спросил он наконец.
- М?
- Ты выглядишь обеспокоенным.
- А, – Люциус отмахнулся. – Это всё идиоты из министерства.
Оказалось, он никак не мог получить разрешение на ввоз партии хины. Его конкурентам бумажку выдали без проблем, а товар Люциуса скучал на таможне, подвергаясь всевозможным проверкам. Как понял Гарри, подобное случалось уже не в первый раз. Ну, понятно.
- Хочешь, я помогу? – предложил он. Люциус смерил его уничтожающим взглядом и ответил, что не стоит беспокоиться и что он, мол, вполне способен справиться сам, без помощи малолетних выскочек. Гарри даже не обиделся на «малолетнего выскочку». На самом деле он терпеть не мог козырять своим геройством, тем более в министерстве. Там все считали своим долгом свести с ним как можно более близкое знакомство, и поход к чиновнику по незначительному даже вопросу оборачивался многочасовой доверительной беседой или даже званым ужином. И ведь не пошлёшь, сам с просьбой пришёл. Можно, правда, потихоньку выяснить, кто там такой старательный на таможне… Потом как-нибудь. Гарри заметил, что неясный шум города отдаляется, а закат гаснет под прикрытыми веками. Он почти задремал. Ничего удивительного, если учесть, что последние ночи ворочался без сна.