— Люциус.
Тот поднял глаза.
— Я не хочу, чтобы это заканчивалось. А ты?
Люциус придвинул следующий пергамент и принялся черкать на нём с самым деловым видом.
— Ты хорошо подумал? – сказал он наконец. – Объявить себя геем – полбеды, но признать, что ты любовник Пожирателя? Моей-то репутации ничто не повредит, даже сожительство с гиппогрифом.
— Твоя фантазия меня немного пугает, но да, я хорошо подумал.
— Что ты скажешь десяткам репортёров?
— Что моя личная жизнь их не касается.
— А друзьям?
— То же самое, только более вежливо.
— А твои сокурсники и преподаватели в Университете? Ты ведь надежда нации, символ молодого поколения…
— Значит, найдут себе новую надежду и символ! – Гарри разозлился и спрыгнул со стола. – Я не понял: ты что, придумываешь отговорки?!
— А ты что, предъявляешь мне претензии? – прищурился Люциус.
— Да, — сказал, подумав, Гарри. – Да, предъявляю! Ты можешь хоть раз ответить прямо на вопрос?
— На какой из них?
— Опять??? Вопросом на вопрос? И убери уже этот чёртов пергамент, всё равно ты просто рисуешь на нём пикси. Не похож, кстати.
— Подкорректировал зрение? – весьма кисло спросил Люциус, откладывая исчёрканный пергамент.
— Угу, — от такого редкого зрелища – смущённый Люциус – злость Гарри улетучилась. – Так почему ты не поехал со мной?
Тот фыркнул и откинулся в кресле.
— Я что, должен был бросить все дела? То есть я мог бы, но нужно было предупредить заранее.
— А сказать?
— Ты не мог этого не понимать. Я подумал, ты хочешь таким образом прекратить отношения, — Люциус с таким вниманием разглядывал подлокотник кресла, что Гарри тоже невольно к нему пригляделся – ничего особенного. – И я решил облегчить тебе задачу.
— Разве было похоже, что я хочу всё прекратить?
— А разве было похоже, что я хочу?
С минуту они молча смотрели друг на друга.
— Ладно, — сказал наконец Гарри. – Ты, значит, решил уйти первым?
— Вроде того.
— Ага. Но я так и не услышал ответа на свой вопрос.
Люциус удивлённо поднял бровь.
— Разве?
— Люциус!
И тогда он рассмеялся.
— Иди сюда.
Насупленный Гарри не тронулся с места. Люциус подался вперёд, обнял его, притянул к себе, легко поглаживая по спине. От прикосновения тёплых рук Гарри стало физически больно – настолько ему этого не хватало, но он сдержался, не стал прижиматься к нему. Тогда Люциус выпустил его и серьёзно сказал:
— Я скучал по тебе. И нет, я не хочу, чтобы это заканчивалось, — он склонил голову на плечо и лукаво улыбнулся: — Так вам нормально?
— Пойдёт, — Гарри шагнул ближе и, опёршись на сиденье, уселся на колени Люциусу, лицом к лицу: — Может, со временем вытяну из тебя ещё что-нибудь.
— Надеюсь, ты не ждёшь мадригала(3) в свою честь?
— Ой, да не ругайся ты…
А их руки уже вели свой разговор. Нежные прикосновения, осторожные поглаживания – они вспоминали друг друга, зная, что некуда торопиться, что эти ласки не украдены, не взяты взаймы у времени. Гарри закрыл глаза и прижался к нему, обвивая руками шею. Он не отказался бы просидеть так всю оставшуюся жизнь. Люциус что-то забормотал ему в плечо.
— Что?
— Говорю: я пожилой человек…
— Пф!
— …и хочу покоя. Я заслужил. Надеюсь, не будет метаний между мной и друзьями, истерик и терзаний?
— Не будет.
— Точно?
— Я постараюсь, — Гарри улыбнулся. – Только за своих поклонниц не ручаюсь, среди них встречаются буйные. Если официально объявить о таком…
— С поклонницами я как-нибудь разберусь, — заверил его Люциус.
— А что твоя семья?
— Всё в порядке. Нарцисса уже давно в курсе.
— О, — Гарри почувствовал себя и смущённым и обрадованным. Он давно рассказал ей, надо же.
— А Драко успокоится.
— Сейчас он не кажется спокойным.
— Поймёт, не маленький. И вообще, я никому не позволю давить на себя.
— Какой ты грозный, — Гарри тронул губами гладко зачесанные волосы и тут же ощутил ответный влажный поцелуй в шею.
— А ты – солёный, морем пахнешь. Прямиком с пляжа?
— Угу. Не помнишь, кстати, чего меня туда понесло?
— Кажется, ты хотел разобраться в себе. И выкупать дельфина, наверно.
— Кого? – не понял Гарри, но рука Люциуса уже нырнула под футболку и кончики пальцев скользили по рисунку над пупком. – А-а, да… — он нервно поёрзал. — Слушай, если ты не прекратишь, я потеряю голову.
— Может, я этого и добиваюсь?
— Ну, не здесь же…
— Да, — Люциус спихнул его с коленей и мягко подтолкнул к камину. – Иди, я сейчас. И не вздумай смывать с себя соль.
— Э-э… Хорошо.
— Отрадно видеть, что ты не разучился краснеть.
— Да ну тебя! – Гарри, смеясь, шагнул в камин.
Много позже они лежали на развороченной постели в очень неудобной позе, но ни один не пытался отодвинуться. Люциус целовал Гарри в местечко, где шея переходит в плечо, а тот даже поёжиться от щекотки не мог, сил не осталось. Кожу обожгло горячим дыханием – Люциус что-то сказал.
— М?
— Я спрашиваю, тебя не огорчает, что ты всегда, хм, снизу?
Гарри изумлённо распахнул глаза и даже попытался обернуться.
— Что это на тебя нашло?
— Просто подумал. Так что?
— Конечно, огорчает, — Гарри всё-таки собрался с силами, повернулся к нему и сонно ткнулся носом в ключицу. – Я прямо кричу всякий раз от унижения и горя.
— О, так это от горя?
— А ты что себе возомнил?
Засыпая, Гарри слышал его смех.
Вечером они выбрались в Эмералд-парк. Люциус поупирался для порядка («Опять тебя оттуда не вытащишь!»), но Гарри его уговорил. Парк, казалось, стал ещё прекраснее, словно лето решило в конце вложить все силы в тепло, краски и запахи. Когда стемнело, в деревьях и траве зажглись огоньки гирлянд. Гуляющие остановились и начали аплодировать. Буквально через минуту зазвучала музыка, и они начали танцевать – все, включая совсем ветхих стариков и мамочек с детьми.
— Что это? – Гарри удивлённо оглядывался.
— Как же я не подумал, — Люциус выглядел раздосадованным. – В последний вечер августа всегда так. Пойдём отсюда.
— Хм…
— О нет. Ты шутишь?
— Пасуешь?
— Но это же глупо.
— Ещё как, — довольно кивнул Гарри. – Но может всё-таки?..
— На нас все будут смотреть.
— На нас и так все смотрят – мы единственные, кто не танцует.
Тут музыка зазвучала громче, и спорить дальше стало невозможно. Да и не о чем.
Ещё одно лето уходило в прошлое. Танцующие провожали его без сожаления, а некоторые из них – по крайней мере, двое точно — совершенно не боялись ни настоящего, ни будущего.
Конец?
(1)— «мой хорошенький американец»
(2)— «Удачи!»
(3)— небольшое музыкально-поэтическое произведение, обычно любовно-лирического содержания.
Песня для желающих: Radiohead – Let Down
и стих (представляете?) от волшебной AXEL F:
Когда лето приходит, влюбленность нам кажется танцем,
в чью мелодию солнце и звезды порой вплетены.
Будто яблоки с медом, твои поцелуи вкусны.
Ты уходишь уже? Уходи. Но ты мог бы остаться...
Нам кукушка в часах накукует секунд и минуток,
чтобы пальцы сплетались и губы касались ресниц.
В зажигательном танце ты мне поскорее приснись,
будь со мною нежней. Ты жесток, но бываешь и чуток.
Парных танцев пора, ускользнет своенравное лето.
Ведь еще не конец?.. Притаился сентябрь впереди,
говорить о дожде ты ко мне поскорей приходи.
Как мне хочется осени, только тобою согретой!