- Это у вас отсталые взгляды, консервативное воспитание, - говорил ему продвинутый спец.
Бедняга слушал его, устало качал головушкой и без устали улыбался.
- Не за то мои деды языком чесали на партактиве, чтоб я трансполитом был, - отбивал он рьяные уговоры.
Александр Силаев
Мальчик Влад
Новая жизнь начались в ту минуту, когда Влад захлопнул тяжелую железную дверь. Это была дверь его квартиры, не большой и не маленькой, трехкомнатной, в центре города, а если быть честным - то вовсе и не его квартиры, а родительской, где жил он, еще школьник, но уже и десятиклассник.
Он повращал ключами в замочных скважинах, дверь закрылась. Он устремился вниз, без матов и свистов, вежливо и культурно - отличник все-таки, не шпана. Этажом ниже стояли трое соседей и какой-то незнакомый мужик. Один из них хвастался:
- А у нас зарплата маленькая.
- А у нас зато вовремя не платят...
Третий сосед вступил в разговор:
- А я позавчера кровать пропил, на полу теперь сплю.
- Ну и я могу пропить, подумаешь.
- Куда тебе! Зарплата маленькая, - передразнил соседа незнакомый. - А у меня вообще никакой.
- Ишь ты, бичара...
Все трое посмотрели на него с уважением.
Ну и ну, подумал Влад, сторонкой обходя троих мужиков, одновременно повредивших рассудок. Так и заразиться недалеко, скорей на улицу, скорее к майскому солнышку.
Во дворе отличник Влад увидел пацана Колю, этой весной откинувшегося с колонии. Сегодня он потупленно смотрел в землю, шаркал ботинком и вел себя не по-нашему.
- С добрым утром, молодой человек, - обратился Коля. - Не соблаговолите ли вы ответить на мою просьбу и милостиво предоставить мне заем в размере, скажем, одного доллара США?
- Зачем? - выдавил из себя Влад.
- Мне стыдно признаваться, но именно данной суммы не хватает мне для принятия внутрь излюбленного мной горячительного напитка.
- Так тебе на бухло? - понятливо догадался Влад. Коля покраснел и поморщился.
- В некоторой степени, да.
- Но почему доллар США?
- Собственно говоря, я имел ввиду рублевый эквивалент данной суммы. Если вас, конечно, не затруднит.
Серьезные очки, хилое здоровье и юный возраст обычно не мешали Владу оставаться принципиальным. То есть денег, например, не давать. (Ну если только наркоману с ножом - а так нет, особенно Коле...)
А сегодня дал. По-братски так, даже с улыбкой.
Коля рассыпался в благодарностях. Пришлось принять его искренние и нижайшие поклоны - сильно уж об этом просил. И расстались они, благородные юноши, как в море корабли: к магазину побежал Коля, в школу поспешил Влад.
Храм знаний был сегодня вызывающе неожидан. Над парадным входом, например, красовалось: <Учиться, бля, учиться и учиться. Пахан>. А рядом плакатик помельче: так себе, агитационная ерунда, призыв заниматься онанизмом...
Уборщица, она же гардеробщица и сторожиха, молодая, до безумия привлекательная девушка лет двадцати пяти, в мини-юбке, прозрачной блузке, с падающими на плечи светлыми волосами... хватала в вестибюле за рукав испуганных потных восьмиклассников, слезно умоляя позволить ей заняться с ними любовью. Ну хоть быстро, хоть минет, хоть кому-нибудь! За это она сулила им деньги, причем немалые. Восьмиклассники с видом оскорбленного достоинства отнекивались и гордо шли дальше, храня себя в чистоте. А красавица, заламывая руки, безудержно рыдала, и шептала, и вопрошала, наверное, Господа Бога: что, неужели снова идти на улицу, снова стариков снимать? Влад ей сочувствовал, и даже хотел что-то предложить ошеломляющей девушке, но не предложил, конечно, а пошел прочь, раздавленный своей сентиментальностью, скромный, застенчивый, удивленный, но не подавленный еще полностью - увиденным, услышанным и близко к сердцу принятым. Так и шел, шел, шел, думая о страданиях дивной феи, так и дошел до класса, а там и первый урок через две минуты начался.
Учитель физики был сегодня взлохмаченный и в черных очках. Он гнул пальцы перед носом учеников и походя соблазнял хорошеньких учениц, не забывая между тем покуривать сигаретку. Запивал он свои лекции шампанским из стоящей на учительском столе здоровенной бутыли. Владу его поведение казалось интересным, хоть и немного странным: во-первых, он всех жутко ревновал и не позволял ученикам приближаться к девочке, за которой ухаживал; во-вторых, он был нетактичен, не угощая никого от широкой мужской души - так и скурил всю пачку один, так и вылакал всю бутылку. А как вылакал, так и бросил: <Ладно, поехали, урок все-таки>. Вышел к доске и начал гнуть пальцы там.
- Конспектируйте, пацаны... Ручки в руки или линяйте отсюда, не вам, что ли, говорю, шконки дырявые? К телкам тоже относится, тут вам не халява, тут вам не бордель, здесь покруче - аудитория здесь, слыхали поди? Значит так... Эйнштейн был правильный пацан, хоть и физик, а ты записывай, курва, а не смотри на меня... Что, повторить? Он был физик. Ясно говорю - ФИЗИК. Усекли? Поехали дальше. Нормальные люди его не понимали и понимать не будут, потому что он Эйнштейн, а они петухи - куда им, по жизни траханым. Что, чушки, в облом лекция? Вы мне понтоваться-то бросьте, я и не таких опускал.
На задней парте кашлянули. Такое неуважение к нелегкому учительскому труду взбесило преподавателя.
- Вам что, занятие не по кайфу? Обломно сидеть, наверное?
Он неожиданно ткнул пальцем в мирно сидевшего за второй партой Влада.
- Вот тебе обломно, я вижу? Я знаю, ты не о физике сейчас думаешь. Я, правда, тоже не о ней думаю, но мне-то можно, я в авторитете, а ты? Кто ты? Лох в мире науки. Так вали из аудитории, понял? Или к доске, если в положенцы хочешь.
Влад родился отличником и поэтому выбрал поход к доске. Встал и неуверенно пошел на учителя.
- Все вы такие, - горестно вздохнул физик. - Ради оценки на все готовы, занудная пацанва.
В ответ на это Влад сказал, что масса равняется энергии, умноженной на квадрат скорости света. Преподаватель не спешил с оценкой. Он величаво забил косячок, приобнял стройную двоечницу и начал издеваться над Владом. Вопросики сочинял каверзные.
- В натуре, бля... волну-то не гони, скажи лучше, чем докажешь?
- В свое время Эйнштейн уже доказал, - неуверенно произнес лучший ученик класса.
- Эйнштейн дуба дал, так что не отмазывайся. Нормально хоть, что пахана знаешь. А еще кого из наших?
- Ньютона, Архимеда... Шреденгера знаю!
- Ну не грузи, не грузи. Вижу, что парень свой, на понт не возьмешь. Из нашей братвы, естественнонаучной. Садись, чего уж там, заработал пятерик.
Учитель долго хохотал над своей фразой, находя ее отчего-то двусмысленной и потому необычайно смешной. Отсмеялся минуты через полторы. Влад, не будь простак, тоже подхихикивал, и дохихикался - пятерик получил, и в положенцы попал, и зауважала его естественнонаучная кодла.
Потом случилась биология. Старенький учитель очень старался, и брюки снял, и пиджак снял, даже галстук стащил и в окошко выбросил, - очень уж хотел показать строение тела высших приматов. Получилось наглядно. Вот такие они, приматы-то, вот такие, и на груди у них волосики, и под коленкой шрам, и животик висит как незнамо что, висит и висит себе, никому не мешает. Поняли все про высших приматов, стриптизом довольные, но несоблазненные, не возжелавшие высшего примата перед классной доской. А он, бедняга, так надеялся, так надеялся, плакал потом навзрыд - очень любил детей старенький учитель-биолог.
Историчка наглядно показала им революцию.
- Тут Ленин такой, раз, на броневичке... Аврора - шарах! Эти долбоебы туда, потом еще юнкера. Керенский - тормоз по жизни был, в разборку не въезжал. Потом еще эти, мать их, и все: тра-та-та-та. Те бежать. Троцкий там еще, жид пархатый. Лейба Давыдович Бернштейн, так его звали, а Троцкий - это погоняло, кликуха партийная. Ну тут эти - трах! А те - это самое. Ну баррикады, полный отпад. Матросы такие прикольные, все красные, прям как черти. А потом красный террор, белый беспредел, комиссары как суки отвязные, короче, пошла разборочка. Сявок порешили, отвязные на коне, и все время: тра-та-та-та, пух-пух-пух. Пулеметы такие были. Буржуев на парашу, контру на фонари. Тухачевский как отмороженный прям. А Ленин все пальцы веером, да декреты строчит, ну и Маяковский с левым базаром... Учитесь, щенки: вроде банда гопников, а всю Россию раком поставили. Орлы!