Поскольку первую неделю мне не поручали никакой работы, я сам потихоньку начал расспрашивать всех служащих о том, что они проектируют. Но они этого точно не знали сами. Тогда я решил воспользоваться телепатией и перехватить мысли главного инженера. Но он весь день разгадывал кроссворд и думал, что это за птица из пяти букв, которая живет в Южной Баварии, яиц не несет, но из них выводится. Причем, думал он так напряженно, что мой сеанс закончился перенапряжением моего мозгового телепатического центра и я навсегда потерял способность к телепатии, хотя точно знал, что эта птица — петух! От отчаяния я решил посчитать служащих в институте и стал ходить по комнатам, но это оказалось бесполезно, потому что все остальные служащие тоже ходили по комнатам. И у меня получались явно завышенные данные, потому что многих я уже посчитал по 9 раз!
Тут я был встречен начальником своего отдела, который вдруг сказал:
— Хватит без толку шляться по коридорам! Пора заниматься делом! Завтра поедешь на картошку!
Я спросил его, что это значит — «поедешь на картошку»?
Он меня переспросил:
— Ты что, придурок или из Америки приехал?
Я так перепугался, что сказал: «Я придурок!» — и срочно связался с шефом, который меня успокоил и объяснил, что «поехать на картошку» в СССР означает условное название сельскохозяйственных работ, во время которых колхозники помогают работникам умственного труда собирать урожай.
Поскольку, учась в разведшколе, я как-то ни разу «на картошку» не ездил, я очень боялся, что мое неумение обращаться с ней вызовет подозрение на фоне тех, кто обучался этому в различных научно-исследовательских институтах много лет. Поэтому я очень старался, работал без перекуров, за что в первый же день был избит коллегами по полю. Их было пятнадцать человек. Я хотел применить против них семь приемов маоши и восемь — иока-гири, но не успел… был применен неизвестный прием, который один из нападающих назвал «рессора от трактора «Беларусь». С тех пор я стал прихрамывать на обе ноги и перестал владеть приемами каратэ.
По окончании сельскохозяйственных работ я снова не смог приступить к выполнению своего задания, потому что меня тут же послали как молодого специалиста на строительство институтской подшефной недостройки! Где я работал два с лишним месяца третьим учеником четвертого мастера по укладке кирпичей шестого сорта со знаком качества.
Невероятным усилием воли я взял себя в руки и даже попытался, не тратя времени зря, выяснить секрет новой бетономешалки с программным управлением и сложнейшей коммутационной перфокартой. Я спросил мастера-наладчика о порядке ее работы, на что он мне ответил:
— Слухай сюда! Положь колдобину со стороны загогулины, а сам где-нибудь приляжь рядышком, подальше… Потому как она в это время шмяк. тудыть, сюдыть, елки точеные, ерш твою медь… И ждешь, пока остынет. Остыло — подымаесси, вздыхаешь… Осторожненько вздыхаешь, про себя! Шобы эта дылда не рванула, и бегишь за угол за чекушкой! Потому как пронесло!
Записанный мною за мастером порядок работы бетономешалки был немедленно передан мною в центр. Восемь недель опытнейшие шифровальщики бились над ним, но так и не смогли разгадать, что означает научный термин «ерш твою медь!».
Я тоже не успел этого выяснить, потому что прямо со стройки меня забрали на курсы английского языка, с которых я был отчислен за неуспеваемость, потому что преподаватель не понимал моего чистого английского произношения.
За остальные три месяца пребывания на работе я пять раз посещал овощную базу, четыре раза — народную дружину, где сначала мы хулиганов ловили. А как мы их поймали, так они нас бить начали.
За это время я стал в принудительном порядке членом добровольного общества бега босиком по снегу под названием «Стопами Суворова!». А также обществ: НИРС, ВОИР, ШПД, ВКК, ЁКЛМН и КУКИШ! От такого количества общественной работы у меня начались невыносимые головные боли, но бюллетень врач не выписал, так как, прослушав мою грудную клетку, живот и голову, установил диагноз «плоскостопие»! И надел на меня ортопедические сапоги, в которых я не могу ходить даже с костылями.
Я пытался покончить жизнь самоубийством. И лег на рельсы неподалеку от Ярославского вокзала. Но поезд из Владивостока опаздывал на 18 часов, и я так замерз, что вынужден был пойти в гастроном, чтобы согреться на семь рублей, оставшихся от моей последней зарплаты после уплаты всех членских взносов.
Там, выпив, я рассудил трезво. Поскольку я потерял все средства к существованию, не выполнил ни одного пункта задания, позабыл все знания, полученные мною в разведшколе, у меня оставался только один выход — сдаться!
Выпив для храбрости еще немного, я подошел на перекрестке к первому попавшемуся милиционеру и сказал ему, что я иностранный резидент. На что он мне сказал:
— Раз ты резидент, то мы тебя сейчас и отправим в резиденцию!
И отправили меня в вытрезвитель, где я сейчас и нахожусь и пишу эту объяснительную записку, а главное — прошу настоятельно учесть, что я иностранный резидент. хочу добровольно сдаться, и поэтому меня надо срочно переправить в соответствующее заведение…
Резолюция директора вытрезвителя на объяснительной записке: «Гражданин, называвший себя иностранным резидентом, действительно попал к нам не по адресу. И был переправлен нами в соответствующее заведение, где теперь и пребывает в одном номере с Наполеоном, Александром Македонским и астронавтом с Альфа-Центавры, который прилетел к нам, чтобы купить пленки с записями песен Бюль-Бюль-оглы».
Приказ:
«Всем сержантам, старшинам, лейтенантам, капитанам, майорам, полковникам, умело сыгравшим роли научных сотрудников, колхозников, строителей, врача-ортопеда, учителя английского языка, за создание невыносимых условий работы и жизни опаснейшему разведчику Джону Кайфу объявить благодарность!!!
Именными песочными часами наградить машиниста скорого поезда «Владивосток — Москва», а также повысить в звании старшего лейтенанта, так убедительно сыгравшего роль рессоры трактора «Беларусь»!»
Задание выполнено! Кайф пойман! Если и дальше мы будем так работать, мы их всех изведем, товарищи!
Владимир Новиков
(р. 1948)
Людмила ПЕТРУШЕВСКАЯ
Выбранные места из букериады
Вот такую я сценку написала с полным критицизмом в свой адрес и с полной объективностью…
Умоляю вас, не читайте этого никогда, никогда!
Меня звали на бренной земле Анна, я никому не желала зла, всех любила и вела себя как английская королева.
Но четыре аборта на полставки исключительно по причине безумных и чистых надежд плюс два стакана чая с сахаром и с мордобоем плюс солнышко мое с ненаглядной попкой плюс отчаянье на продавленном диване плюс два гонорара к майским и октябрьским, которые тут же ушли на такси, — это же сумасшедшая цифра!
А тут еще в мою святая святых входит без спросу один хмырь, кодовое название — читатель. После признаний в любви, коварных комплиментов и клятв в верности до гроба этот типичный искатель московской прописки с гнилыми зубами и задатками педераста оскорбительно намекает, что весь этот ад, этот кошмар, эта пытка душевная становятся под моим пером устойчивым литературным приемом. Я спорить не стала, потихоньку позвонила от дуры соседки и сдала негодяя прямо в Кащенко, где ему самое место.
— Господи! — возопила я. — Годами не видеть в жизни ничего, кроме кромешного ужаса! Должна же, должна, должна быть за это какая-то награда!