На следующее утро Северцев уже летел на Восточный фронт с пакетом в портфеле. В центр ушла шифровка с сообщением, что агент номер 01366/5274 приступил к работе. А повеселевший адъютант Миша сел выписывать одному фельдмаршалу командировку в далекий город Винницу, где должна была состояться его встреча с фюрером.
И вот стою я, Колька Букин,
У Букингемского дворца.
.
Ты дорога, страна Шекспира,
Но не хочу, да и не спец,
Свою московскую квартиру
Менять на лондонский дворец.
По Пикадилли вы ходили?
А я так из последних сил
По этой самой Пикадилли.
Как по Кропоткинской, ходил.
Глядел направо и налево,
Все подмечал, все изучал…
Я там живую королеву
собственноручно повстречал!
И королева, между прочим,
Сказала мне, хоть я не спец,
Что за московскую жилплощадь
Она отдаст любой дворец.
А мне зачем такие штуки?
Но любопытству нет конца!
И вот стою я, Колька Букин,
У Букингемского дворца.
Район хороший: сад, ограда.
Гвардейцы отдают вам честь!..
Здесь все, что человеку надо
И даже что не надо, есть!
Хотел уж было согласиться,
Да совесть начала терзать:
Ведь я приехал за границу.
Чтоб по Арбату поскучать!
Прости-прощай, страна Шекспира,
Не надо Букину дворца:
Нам, москвичам нужна квартира
Внутри Садового кольца!
Бровада
А только вижу бровей разлет.
Как взмах топора пред убийством быка.
.
…бровь, как нож…
.
Все молнии в бровях моих воскресли…
.
Рыбацкий нож, моя кривая бровь!»
.
Я раб бровей, их крутокрылой прихоти…
Пусть обвинят меня в субъективизме
Я повторяться: буду вновь и вновь:
Нет органа важнее в организме,
Чем полукругом выгнутая бровь!
Нужны мне брови не для украшенья:,
Без них писатель — как без рук, без ног.
Я без бровей не только что лишенья: —
И радости бы вынести не смог.
Мне бровь нужнее, чем рога корове!
Она мой меч в «Невидимых боях»!
Мне плохо — я заламываю брови,
А выпью — приползаю на бровях!
Бровями я: люблю, смеюсь, рыдаю.
И многими замечено не раз,
Что, целясь в глаз, я: часто попадаю
Скорее в бровь противнику, чем в глаз,
Когда я счастлив — бровь держу подковкой,
Когда сержусь — ножом или стрелой.
Киногерой товарищ Ваня: Бровкин —
Мой самый почитаемый герой.
А в тот момент, когда пишу стихами,
Я сам себя: порой на том ловлю,
Что поначалу шевелю бровями.
А уж потом — мозгами шевелю!
Расставание
Закрой себя руками — ненавижу!
Вот Бог, а вот Россия — уходи!
.
Как будто душу прищемили дверью.
.
Собакам брошу письма растерзать!
.
Я вырву губы, чтоб всю жизнь смеяться
Над тем, что говорил тебе «люблю.
.
Я пил из черепа отца.
Сгинь. Пропади. Проваливай, пролаза!
О пораженье собственном трубя.
Я залеплю замазкой оба глаза,
Чтоб только не глядели на тебя!
Мне руки обломать себе не жалко,
Чтоб никогда тебя не обнимать!
Нос отломлю и выброшу на свалку,
Чтоб духу твоего не обонять.
Твой голос был — как музыка для слуха,
Но чтоб не слышать твой любовный бред.
Я лучше вырву с корнем оба уха
И выброшу собакам на обед!
И как тебя, змею, земля носила?
Ползи в болото сердца своего!
Когда б тебя гадюка укусила,
То сдохла бы от яда твоего.
Сядь на метлу и — к черту, как из пушки!
Иначе мы сочтемся до конца:
Пить из твоей безмозглой черепушки
Не хуже, чем из черепа отца!
Я проклинаю встречи нашей дату!..
Покинь мою жилплощадь сей же час!
И не забудь внести за май квартплату.
А я внесу за воду и за газ.
* * *
Я так живу, что долго буду
еще ворочаться в гробу!
.
И по утрам аэродромы,
как дети, плачут без меня
Порою мне не верят даже,
Я верю сам себе едва.
Но я родился в фюзеляже
в петлю входящего «У-2».
Я в самом детстве обнаружил
Всю радость летного труда:
Иной ребенок падал в лужу.
А я пикировал туда.
Я вырос на аэродроме
И был им так заворожен.
Что спал на голом элероне,
А накрывался виражом.
Мне щи варили в бензобаке,
Едва узнав мои шаги,
Хвостами, что твои собаки
Виляли дружно «ишаки»[30]
И я впитал в себя весь этот
Пилотской жизни пух и прах.
Чтоб после, сделавшись поэтом.
Запечатлеть его в стихах.
Мой стих и мертвого пробудит.
И он, благодаря судьбу.
Прочтет, помрет и долго будет
Еще ворочаться в гробу!
Юрий Шанин
вернуться
Ишак — шутливое название самолета «И-16».