— Это как в старину говорилось: муж и жена — одна сатана!
Общий хохот. Остроумный старик, да и вся у них семья такая — бунтари!
Следует тост за тостом. Молодой, слегка захмелевший поэт вдруг с размаху бьет кулаком по столу и кричит «Горько!»
Сазонов, строгий, подтянутый, крепко, с достоинством целует невесту. Чувствуется, что ему хорошо.
За столом непринужденная обстановка, рассказывают анекдоты. Когда выходят женщины, читают отрывки из своих произведений. И вдруг сквозь гомон и шум прорываются первые аккорды гармонии. Звучит Эпиталама из оперы Рубинштейна «Нерон».
Поет молодая невеста. Дробно стучат ее каблучки по паркетному полу, в руках откуда-то появляется «Бурный поток», и она им уже игриво и призывно помахивает над головой.
Вот вступает другой голос:
Бьет двенадцать ударов…
— Женя, — кричат со всех сторон, — Женя! Новый год!
Сазонов перестает целоваться. Он серьезен, подтянут. Поднимает бокал и молча, под гром оваций, пьет за свои творческие успехи в Новом году.
Далеко за полночь гости начинают расходиться. У всех на душе радостный осадок.
И только мне еще предстоит работа — первая ночь молодых пройдет в интервью. Я вынимаю блокнот и ручку…
Кое-что о Гомере
…И вот я в Клинцах. У первого встречного спрашиваю: «Где живет Нюра Спиридонова?» Прохожий оживляется, берет меня за пуговицу и ведет.
Славная, уютная комната. Много книг — Юлиан Семенов, Лев Овалов, «Сестра Керри». В углу — орган с партитурой песни «Помнишь, мама моя, как девчонку чужую…». Чувствуется, что здесь знают и любят музыку. На стене — великолепная репродукция с картины Шишкина «Утро в сосновом бору». Все дышит культурой. Да и как иначе: дед — провизор, другой дед — первый в России мужчина-акушер, племянница до сих пор не верит в бога…
Разговариваем. Нюра интересный собеседник, она знает много иностранных слов, обладает несильным, но глубоким голосом, наизусть читает Лопе де Вега.
Наконец мы переходим к делу, из-за которого я приехал в Клинцы, — к Гомеру. Нюра, волнуясь, вынимает из шифоньера семейный альбом. Листаю. Вот тот самый дед — красивый старик с бородой, вот дядя первого мужа — тоже интересный мужчина, вот групповой портрет племянников. Наконец, пожелтевший листок пергамента. Мучительно знакомый почерк — сердце учащенно забилось! С трудом разбираю текст:
848. Как там дела со здоровьем у шурина Вашего, у Ахиллеса? Все ли, как давеча, чувствует жуткие боли он в пятке? Видимо, это подагра — солей отложенье, другими словами.
849. Надо бы съездить в Мацесту ему непременно намедни, Ту, что находится где-то в районе Колхиды прекрасной…
Потрясающе! Но ведь Гомер не умел писать?! Как же так… Значит, умел? С другой стороны, гекзаметром сейчас никто не творит — утерян секрет…
— Нюра, откуда это у вас? — спрашиваю я.
— Это всегда было. Семейная хроника утверждает, что он был нашим родственником, далеким предком.
Интересная особенность: в семье Спиридоновых вся женская линия пишет стихи и даже печатает их в журнале «Работница». А прабабка очень плохо видела! Тут что-то есть! И все-таки страшно подумать — ведь Гомеру сейчас было бы 2700 лет! Читаю дальше:
5441. Как там с продуктами? Если что надо — я вышлю. Амбра, нектар здесь не дорог — пять драхм за пол-литра. Нынче на ярмарке яйца купил у данайцев — Тухлыми были они. черт побери их!
5442. Вот уж, поистине, бойтесь данайцев, продукт продающих.
Так вот оно что! Удивительная мысль, как молния, сверкнула в моем мозгу — семь городов спорили за право называться родиной Гомера, а ведь великий автор «Илиады» и «Одиссеи» родился здесь, в Клинцах!
…С большим душевным волнением прощаюсь я с этой простой, но ставшей мне необычайно близкой женщиной, далеким потомком древнего грека… Вслед мне несутся мощные аккорды органа: «Помнишь, мама моя…»
Данте АЛИГЬЕРИ
Божественная комедия, или Сущий ад
(Авторизованный перевод с латинского Евг. Сазонова)
Песнь тридцать пятая
32
Франческа да Римини — любовница Малатеста. брата своего мужа. Муж их за это обоих и убил. В средневековой Флоренции подобные случаи бытовали среди распущенной местной знати. У Евг. Сазонова был вариант перевода:
33
Ошибка. По-видимому, имеется в виду не кардинал Николай, а папа Иоанн. Так что следует читать не «Коля. Коля, Николай», а «Ваня. Ваня, Иоанн»…
36
Homo nomini lupus еst — человек человеку волк (лат). Фраза, взятая на вооружение зарвавшимися мракобесами от реакции. На самом деле все наоборот. Неясно, почему Евг. Сазонов не перевел эту фразу в соответствии с исторической правдой.