— Сегодня я никого не принимаю, — услышал он голос фон Болдта на другом конце провода после того, как представился.
— Я по делу, которое господин генерал поручил обер-лейтенанту Столпу, — тихо, но настойчиво сказал Клос.
В телефонной трубке замолчали: старый пруссак, видимо, задумался. Потом послышалось:
— Приезжайте.
У калитки стоял солдат. Услышав фамилию Клоса, он нажал на рычаг, дверь открылась. На лестнице, ведущей к вилле, его уже ждал обер-лейтенант Столп, голова адъютанта была забинтована.
«Узнает ли он меня? — подумал Клос. — А если и узнает…»
— Господин генерал ждет, — сказал Столп.
В прихожей Клос оставил плащ, на какую-то долю секунды заколебался, взять ли с собой черный портфель, подумал об игрушке из пластика, которая лежала в нем под бумагами. Если не будет другого выхода…
Огромный кабинет, тяжелая мебель, письменный стол, большой портрет Бисмарка. На стенах портреты Гинденбурга и Клаузевица. В своих личных апартаментах генерал фон Болдт не держал портрета фюрера. Сейчас он сидел в глубоком кожаном кресле за письменным столом, угрюмый, озабоченный, монокль несколько искажал его лицо. На Клоса генерал посмотрел как на провинившегося подчиненного, который набрался смелости, чтобы нарушить покой своего начальника. Девиз генерала Болдта был таким: «Пока я командую, не может случиться ничего чрезвычайного». Он не подал руки Клосу, только указал на кресло.
Обер-лейтенант понимал, что не стоит торопиться.
— Я приятель Ингрид Келд, — начал он спокойно и посмотрел на генерала. Лицо Болдта оставалось неподвижным. — Смею думать, — продолжал Клос, — что господин генерал располагает сведениями о судьбе этой девушки.
— Вы с ума сошли! — воскликнул генерал.
Клос подумал, что на его месте любой прусский офицер растерялся бы, лишился дара речи, если бы генерал разгневался. Но Клос не был прусским офицером, а неподвижное лицо Болдта возбуждало в нем лишь ненависть и презрение.
— Господин генерал может не соглашаться, — спокойно проговорил Клос — Но тогда я могу подумать, что обер-лейтенант Столп без вашего разрешения пытался проникнуть в квартиру Ингрид Келд, воспользовавшись ее ключами.
— Мои офицеры действуют только по приказу, — ответил генерал, закуривая сигару.
«Соблюдает лояльность». — подумал Клос и спросил:
— Позвольте закурить, господин генерал?
— Курите, — пробурчал фон Болдт, но сигару не предложил.
— Значит, — продолжал спокойно Клос, — обер-лейтенант Столп действовал по вашему приказу и искал в квартире Келд то, что вам нужно. Ключи от квартиры он мог получить только от самой Ингрид Келд, которая исчезла при загадочных обстоятельствах около восемнадцати тридцати.
— И что же искал, Столп? — Болдт испытывающе посмотрел на Клоса.
— Господину генералу лучше знать, — вежливо ответил Клос.
— Вздор! Не люблю инсинуаций, молодой человек.
— Может быть, гнев господина генерала, — спросил Клос, — вызван тем, что Столп не выполнил задания?
Они смерили друг друга пристальным взглядом. В жизни генерала фон Болдта еще не было случая, чтобы какой-то обер-лейтенант говорил с ним таким тоном.
— Собственно говоря, что вы хотите? — зло пробурчал генерал.
Клос усмехнулся:
— Не так много, господин генерал. Подтверждения, что Ингрид Келд находится в ваших руках, и сообщения о том, что вы намерены с ней сделать.
Генерал молчал. После некоторого колебания он предложил Клосу сигару и серебряный ножичек.
— Откуда вам известно об обер-лейтенанте Столпе? — спросил он.
— Я видел его в квартире Келд.
— Значит, это вы его так разделали?
— Да.
— Что вам еще известно?
— Многое, — ответил Клос. Он решил не раскрывать раньше времени свои карты.
— Вам ничего не известно, господин обер-лейтенант, — неожиданно сказал генерал. — Может быть, вы думаете, что вас увенчают лаврами в гестапо?
— Я не собираюсь ничего докладывать Мюллеру. Они разыскивают Келд сами.
Клос посмотрел на генерала и подумал, не допустил ли он какой-нибудь ошибки. Фон Болдт усмехнулся. Потом лицо старого пруссака изменилось, стало суровым, отталкивающим.
— Столп наговорил вам глупостей.
«Не верит, — подумал Клос, — что я нашел в квартире Келд шифровку, которую искал его адъютант».
— Если вы, господин Клос, порядочный немецкий офицер, а в этом я не сомневаюсь, то должны мне верить и понимать: все, что я делаю, я делаю для великой Германии. — Генерал гордо посмотрел на портрет Бисмарка. — Честь офицера обязывает вас к молчанию и послушанию.
«Старый осел! — подумал Клос со злостью. — Если бы ты знал, что в моих руках шифровка, направленная тобой американскому резиденту Кирстховену через Ингрид!.. — Он потрогал портфель, стоявший рядом, на полу. — Ты мог бы арестовать меня. Правда, дежурному офицеру штаба известно, что я отправился к генералу на дом… хотя он может и не сказать об этом». Клос принимал во внимание все мелочи.
— Итак, господин генерал не желает сказать, где находится Ингрид Келд?
— Нет. Могу вам, молодой человек, только посоветовать: забудьте о ней навсегда.
«Это уж слишком», — подумал Клос.
— И о нашем разговоре забудьте, — добавил генерал.
— Я бы с удовольствием забыл, господин генерал. С удовольствием, — повторил Клос — Если бы только был уверен…
— В чем?
— Что Ингрид Келд не выедет утренним поездом в Стокгольм.
Клос подумал, не сказал ли чего лишнего, — такое нескрываемое удивление выражало лицо генерала. Он пристально посмотрел на Клоса:
— Не понимаю.
— Мог бы я рассчитывать на такую любезность с вашей стороны?
— Мне больше нечего вам сказать, — резко ответил фон Болдт.
— Тогда, господин генерал, разрешите быть свободным?
— Больше вас не задерживаю.
«Мы оба допустили ошибку, — подумал Клос, застегивая плащ в прихожей. — Старый пруссак даже не пытался вытянуть из меня все, что я знаю. Если Ингрид признается Болдту, какое задание она получила от Мюллера этой ночью, то он может догадаться, о чем идет речь, и тогда я у него в руках. Но у меня есть еще главный козырь — шифровка. Только бы Болдт не отпустил Ингрид! Интересно, что теперь предпримет генерал?»
Генерал фон Болдт набрал только одному ему известный номер телефона. Долго ждал, пока не услышал на другом конце провода знакомый женский голос. Затем вызвал адъютанта и приказал проводить к нему в кабинет Ингрид Келд.
6
Ингрид Келд сидела в кабинете напротив фон Болдта.
— Курите? — спросил генерал.
— Могу не курить и не пить, — равнодушно, даже с пренебрежением ответила Келд. Она посмотрела на портрет Бисмарка: лицо железного канцлера казалось ей более симпатичным и человечным, чем физиономия хозяина кабинета.
— Не люблю воевать с прекрасным полом, — проговорил фон Болдт.
— Однако господину генералу это не мешает держать женщину в заключении в подвале собственного дома, — отпарировала Келд.
— Не будем играть в жмурки, дорогая Келд. — Старый пруссак вставил монокль в глаз и потянулся за сигарой. — Ставка больше, чем жизнь. Я не думаю ни о себе, ни о своих подчиненных, важнее всего — великая Германия. Вы добровольно взялись помогать нам и согласились передать мою шифровку… известному вам человеку в Стокгольме.
— Я бы выполнила ваше задание…
— Вы, кажется, шутите, — прервал ее генерал. — Мне доложили что вы… сотрудничаете с Мюллером. Это правда?
Келд колебалась недолго:
— Да, это правда.
Фон Болдт вздохнул и продолжал:
— Я не хотел верить в это даже тогда, когда получил донесение. Я не спрашиваю, почему вы так поступили, но требую ясных и честных объяснений. Свободу не обещаю, однако… дам вам шанс выжить. Прошу только честно ответить: что вы сообщили Мюллеру?