Наконец Серебренников повернулся к Бородуле.
Микаелян весь обратился в слух и даже сбавил скорость. Он вдруг вспомнил, что в хозяйственном взводе ничего не могли добиться от Бородули, говорили, что из него двух слов не вытянешь. А майор?
— Надо бы выехать пораньше,— отплевываясь, сказал Серебренников.
— Почему?— спросил Бородуля сонно.
— Пыль была бы свежее.
— А-а...
— На границе говорят: поешь ветерку с песочком— и сыт,— добавил Серебренников.
— А почему?— опять спросил Бородуля.
— Послужишь-на границе подольше — поймешь.
Бородуля вспомнил: что-то такое говорил про границу отец. Отец у него человек заслуженный, тракторист.
Ну, конечно: провожал он его на границу. Ехали они на бричке мимо скошенных лугов. На подводе лежал рюкзак. В рюкзаке сало и хлеб. Рядом дребезжал котелок с ложкой, но совету отца прикрученной к ободку медной проволокой.
Конь шел споро, и Бородуля-старший спешил выложить сыну свои наставления. Он хотел, чтобы Иван служил только на линейной заставе.
«Кто на заставе не служил — границу не видал,— говорил он.—А там, брат, такую школу пройдешь, что потом век не собьешься с пути».
Впрочем, это он тысячу раз говорил. Не только ему, сыну, всем и даже, кажется, в Харькове на областном слете механизаторов. Чудила, одним словом.
Бородуля усмехнулся и сказал:
— У меня отец тоже на границе служил.
— Давно? — поинтересовался Серебренников.
— Перед войной.
— А где, не знаете?
— На Дальневосточной.
Серебренников оживился:
— Я тоже в это время на Дальнем Востоке служил... Есть такая бухта — Находка.
— Командовали?— спросил Бородуля.
— Командовал.
— Всей бухтой?
Серебренников засмеялся.
— Да нет. Немножко поменьше. Отделением.
Бородуля недоверчиво покосился на него.
— А вы что думаете, я майором родился?— сказал Серебренников, подмигивая. — Нет, брат. Я тоже вначале срочную служил. Потом демобилизовался. Потом воевал и тоже рядовым до сорок четвертого года.
— Скажите!—Бородуле вдруг показалось, что они с майором старые приятели.
«Раскалывается!» — подумал Микаелян, включая демультипликатор.
Вскоре майор уже знал, что Иван Бородуля учился десять лет, но окончил лишь семь классов. В колхозе больше был на подсобных работах. Хотели его направить в школу механизаторов. Отказался. Почему? Да все говорили: поезжай, поезжай!— вот он и отказался: своя голова на плечах есть!.. Потом посылали на курсы садоводов, но он решил, что это бабье дело... Сватали за дочку бригадира. Хорошая девушка, между прочим. Да раз сами сватали, какой ему интерес был?..
Солнце прямым попаданием било в машину. Борта накалились так, что до них невозможно было дотронуться. Песок хрустел на зубах. Серебренников протянул водителю зеленые очки.
— Не надо, товарищ майор,— пытался возразить Микаелян.
— Берите!— приказал майор. Он зажмурился, чтобы песок не попал в глаза и спросил сердито:— А где же ваши очки?
Микаелян вздохнул:
— Они у меня, товарищ майор, не держатся.
— Вот только потеряйте эти!— пригрозил Серебренников, и Микаелян понял, что назад очки у него майор не возьмет.
Еще через полчаса въехали на заставу. Серебренников вылез из машины. Капитан Ярцев встретил его у ворот. Серебренников протянул руку.
Дежурный представился:
— Сержант Назаров.
Бородуля высунулся из кабины и, едва увидев громадную фигуру дежурного, сразу признал в нем своего бывшего командира отделения.
Серебренников стряхнул пыль, попросил Назарова принести воды.
Бородуля не торопился сходить. Микаелян сказал:
— Давай, давай, не задерживайся!
— Ладно тебе!— миролюбиво произнес Бородуля и нехотя открыл дверцу кабины. Прикрываясь рукой от солнца, улыбнулся начальнику заставы.
— Почему не докладываете?— строго спросил Ярцев.
Бородуля удивился:
— Так ведь я это... с товарищем майором.— Он ждал, что сейчас Серебренников заступится за него. Но Серебренников тоже смотрел строго.
— Докладывайте, рядовой Бородуля.
Бородуля надулся, но доложил.
Дежурный принес воду. Полил Серебренникову на руки.
Бородуля, прислонившись к машине, вздыхал.
— Покажите рядовому Бородуле койку и пусть займется чем-нибудь,— распорядился капитан Ярцев.
— Есть! — ответил дежурный. — Пошли, Бородуля.
Солдат неохотно повиновался. Перед входом в казарму сержант остановил его и молча показал на щетку. Бородуля поставил на ступеньки вещевой мешок. Кряхтя, стал чистить сапоги.