— Мой.
— Почему?
— Я же знаю, где мой стоит в пирамиде.
— Номер своего оружия нужно всегда помнить,— заметил Ярцев устало.
— Хорошо.
— Есть, рядовой Бородуля. Есть, а не хорошо.
— Есть, товарищ капитан,— согласился Бородуля.
— Ну, вот, молодец. А номер запомните.
Когда были осмотрены патроны, сигнальный пистолет, фонари, капитан Ярцев объяснил задание.
Всё, кажется, правильно. Но Серебренников никогда раньше не слышал, чтобы Ярцев так равнодушно отдавал боевой приказ.
Назаров и Бородуля ушли.
Капитан устало посмотрел на Серебренникова.
— Идите отдыхать, Николай Павлович.— Серебренников легонько подтолкнул его к двери.— Выйду на границу без вас. Тем более, что старшина Пологалов со мной.
— Есть! — ответил Ярцев.
Назаров шел впереди. В четырех шагах за ним — Бородуля. Они спустились к реке и шли дозорной тропой, время от времени включая фонарики.
Бородуля задрал голову. Звезд было так много, что у него зарябило в глазах.
«Ишь ты,— подумал он,— как шмели!»
Даже показалось, что услышал жужжание. Остановился.
— И-ишь ты... и-ишь-шь ты! — передразнил кто-то.
Он прислушался.
— И-ишь-шь ты... И-ишь ты...
Усмехнулся: река!
Назаров растворился в темноте. Бородуля испугался, что потеряет его и пустился догонять. Вот снова — его спина. Маячит черным, расплывчатым пятном. Пятно показалось Бородуле неподвижным. Наверно, сержант остановился и прислушался.
Бородуля тоже остановился.
— И-ишь-шь ты... И-ишь ты...
Вдруг звезды стали снижаться, давить на него. Бородуля ощутил, как неприятный холодок пробежал по спине. Шагнул к черному пятну. Это начинались камыши. Он застыл в нерешительности.
Река издевалась:
— Бои-ишься ты, бои-ишься ты!..
— Товарищ сержант!—позвал Бородуля шопотом.
— Бои-ишься ты... бои-ишься ты! — отозвалась река.
Кровь ударила в виски.
— Товарищ сержант! — повторил он настойчивей.
Тихо.
Вдруг он вспомнил и легонько ударил себя несколько раз по голенищу. Сразу из камышей донесся ответ.
Бородуля почувствовал облегчение и шагнул в камыши.
Назаров поджидал его. Спросил строго:
— Почему кричишь?
— А что вы не отзываетесь?— обиделся Бородуля.
Назаров шепнул ему на ухо:
— Кричать нельзя.
— Я не кричал. Я тихо.
— Тихо тоже нельзя. Для того и установлен сигнал.
— Забыл, сколько стучать по голенищу,— схитрил Бородуля,— вот и позвал.
— Забывать нельзя.
— Теперь не забуду.
Бородуля взглянул на небо. Звезды отодвинулись.
«Ишь ты, как далеко!» —с удовольствием подумал он.
Река повторила:
— И-ишь-шь ты... И-ишь ты...
— Не отставать! — прошептал Назаров.— Держите дистанцию.
Справа сплошной двухметровой стеной поднимался камыш. Слева к вспаханной полосе тоже подступал камыш, тесно сомкнувшись и застыв в немом ожидании.
Комариные эскадрильи почуяли добычу. Они набросились на пограничников, но, будто наткнувшись на заграждение, круто взмыли вверх.
«Ага, мазь не нравится!»— решил Бородуля и сразу почувствовал ожог на шее.
«Нашли лазейку, дьяволы!» — он с наслаждением прихлопнул комара. Едва убрал руку, как снова обожгло, в двух местах сразу.
За рекой тявкнул шакал.
Бородуля прибавил шаг и почти,налетел на сержанта.
— Т-сс! — предупредил Назаров.— Ложись!
Камыши поредели.
Бородуля увидел реку. Впрочем не столько увидел, сколько почувствовал. Река плескалась о берег.
Назаров приказал Бородуле оставаться здесь, а сам пополз дальше. Он скрылся в небольшой ложбине и ударил по голенищу. Слышно хорошо. Бородуля ответил. Он знал, что сержант рядом и все-таки едва справлялся с непонятной дрожью. Может быть, комары малярийные? Может быть, заболел?
Он с наслаждением давил их и считал. Считал и считал, стараясь, главное, не думать о звездах. Он совсем забыл, что находится на границе. И вдруг вернулся к действительности. Что-то случилось. Он не знал — что.
Опять забегали по спине мурашки. Бородуля ударил по голенищу. Прислушался. Назаров ответил и неслышно подполз.
— Что случилось?
Бородуля удивился:
— А вы разве не слышите?
— Нет.
Бородуля опять прислушался.
— И я не слышу...
— Так зачем звал?
Бородуля догадался: шакалий концерт окончился. Поразила внезапно наступившая тишина.
— Проверил сигнал, — выкрутился Бородуля.
Назаров прошептал:
— Больше не проверяй. Лежи тихо.
Он отполз.
Бородуля завертел головой. Шея мучительно ныла.