Сражение идет не только на поверхности муравейника, но, как показали наблюдения в стеклянных гнездах, и внутри.
Многие руфибарбис впиваются в похищенный кокон, не уступая его добром. Иные энергично преследуют захватчиков: даже на полпути к муравейнику амазонок все еще видны сражающиеся группы. Схватки нередко кончаются тем, что амазонка точным ударом челюстей обезглавливает краснощекого и уносит трофейный кокон вместе с впившейся в него головой погибшего, но не сдававшегося защитника гнезда.
Раз уже речь зашла о том, как поставлена у атакуемых муравьев оборона, надо сказать и о тактике нападающих. Охотясь за куколками, они способны маневрировать - и выжидать, и отступать. Оторвавшиеся же от колонны одиночки, если даже они окружены противником, не делают попыток к бегству, не прячутся, а наоборот, навлекая на себя множество защитников гнезда, в схватке с ними погибают. Тем временем основные силы уходят с трофеями.
Бой длится обычно недолго. Проходит несколько минут после начала нападения, и все утихает: амазонки с захваченными куколками ушли, а краснощекие возвращаются в разоренное гнездо, снося в него спасенный расплод.
Водящийся в Сальских степях, вблизи Маныча, другой муравей-грабитель — Россомирмекс — днем в солнечные часы никаких походов не совершает. В это время муравьев Россомирмекс вообще не видно: они появляются лишь к вечеру, когда спадает жара. Первыми из гнезд показываются солдаты. После короткой пробежки они снова ныряют в подземелье и затем выбегают уже попарно, причем один сразу же оседлывает другого. Несомые обвивают несущих брюшком и так тесно прижимают оба усика и все шесть ножек, что становятся почти незаметными.
Десятки пар цепочками движутся в сторону облюбованного чужого гнезда.
Обычно Россомирмекс нападает на муравейники Проформика назута. Если во время похода теряется направление, парочки распадаются, муравьи спешиваются и в поисках пути, рассыпаясь направо и налево, обшаривают все щели. Едва гнездо найдено, захватчики, быстро подавляя сопротивление хозяев, прорываются внутрь и вскоре уходят с коконами муравьев Проформика. На этот раз все Россомирмекс движутся пешим порядком, неся в жвалах добычу.
Итак, набег успешно закончен, чужие куколки доставлены домой и брошены в подземные камеры. Здесь они долеживают свой срок, после которого из них выйдут рабочие муравьи. Едва успев окрепнуть, эти муравьи без промедления принимаются за дело.
И вот рабочие фуска, руфибарбис чинят и строят ходы и камеры не родного для них гнезда; кормят муравьев и личинок другого вида, моют их; переносят грузы; если требуется, обороняют от врагов муравейник и, опять же если требуется, переносят при переселениях гнездо с одного места на другое. Короче говоря, хотя им и приходится отдавать силы не своему виду, хотя их жизнь служит процветанию и размножению вида исконных его врагов, и фуска и руфибарбис, выйдя на свет из коконов в камерах чужого гнезда, ведут себя здесь как дома.
Сами же хозяева гнезда, которые, охотясь за чужими куколками, проявили столько силы, сноровки и решительности, в мирных, домашних условиях часто оказываются совершенно малодеятельными и не приспособленными к самостоятельной жизни.
Когда в гнездах муравьев-амазонок имеются рабочие муравьи и куколки фуска, или руфибарбис, или цинереа, или гагатес, а то даже двух-трех видов сразу, амазонки процветают. Сами же по себе эти муравьи до того беспомощны, что, если изолировать их, даже снабдив в изобилии лучшим кормом и оставив около них личинок и куколок, которые должны бы побуждать их к деятельности, они все равно ничего не сделают, не смогут даже кормиться и в конце концов погибнут от голода.
Стоит пустить в эту группу хотя бы одного Формика фуска, как он сейчас же, ощупав муравьев-амазонок антеннами, примется за работу: того накормит, этого отнесет в сторону, позаботится о личинках, приведет все в порядок. Очень любопытно, что на прикосновение чужеродного фуска хозяева гнезда отвечают так, как если бы они скрещивали антенны со своими собратьями.
Весьма поучительно познакомиться с тем, как изложенные здесь факты описывались в старых книгах. Почти во всех, словно о чем-то само собой разумеющемся, идет речь о кровопролитных войнах муравьев, о воинственных и властных муравьях-рабовладельцах и о муравьях-рабах, которые до смерти преданы своим господам. Во многих — чаще заморских — сочинениях по разным поводам повторяется, что муравьи-рабы — «черные», «черномазые», что муравьи, рождающиеся под чужим кровом, не сознают своего положения и счастливы не меньше, чем на свободе.