Второй муравейник, открытый на гряде, тоже оказался окруженным кольцом медуницы. Точно так же обстояло дело и с третьим и с четвертым.
В конце концов поиски муравьев на гряде очень упростились. Достаточно стало увидеть картину медуницы, и посреди такого душистого островка обязательно скрывался муравейник.
Вне муравьиных гнезд растений подмаренника на обоих склонах гряды не было. Видимо, медуница может жить здесь только вокруг муравейников. То ли это происходит потому, что почва возле муравейников глубоко разрыхлена, увлажнена, снабжается воздухом несравненно щедрее, чем слежавшаяся, плотная земля, или дело также и в том, что муравьи, как мы уже знаем, удобряют почву. Да она, очевидно, в какой-то мере и теплее.
Выходит, что муравейник для растений, так же как растения для муравьев,— это источник пищи, источник жизни.
Связи между растением и муравьями могут принимать самые неожиданные формы.
Есть в тропических лесах Южного полушария дерево Цекропиа имбауба. Его светлая кора и крупные, лапчатые, белые снизу листья так необычны и красивы, что о них обязательно вспоминают все, кому довелось путешествовать в тех местах. Реже, но все же многие отмечают, что в полых стеблях этого растения живут муравьи, носящие то же звучное название имбауба. Но только некоторые сообщают в своих описаниях, что в анатомическом строении Цекропиа имеется еще такая подробность, как еле заметная вмятина в верхнем междоузлии стебля.
Самое замечательное в этой вмятине то, что стенки стебля под ней очень утоньшены и что именно в этом месте муравьи прогрызают себе ход, через который проникают в полость стебля. Поселяясь здесь, муравьи защищают растение от всевозможных насекомых-вредителей.
Есть подозрения, что и некоторые орхидеи обязаны своим существованием муравьям. Орхидеи живут в кроне тропических деревьев. Это растения второго яруса — эпифиты. Известны наблюдения, говорящие о том, что семена эпифитов доставляются с земли муравьями. Разросшийся эпифит со всех сторон прикрыт седой гривой воздушных корней, спадающих густыми серебристыми прядями. Такие воздушные корни перехватывают и пьют омывающую их влагу дождей, пьют влагу насыщенного парами воздуха. Ничто не может заменить муравьям этот висячий сад. Он сохраняется сам и сохраняет своих обитателей даже во время сильных тропических ливней, которые смывают все незащищенное над землей, заливают все на земле, топят все, что в земле.
Итак, возможны, как мы убедились, муравьино-тлиная и муравьино-мотыльковая взаимопомощь, муравьино-злаковая, муравьино-грибковая, муравьино-древесная... Существует также наряду с разными формами паразитизма временное или постоянное муравьино-муравьиное сожительство, взаимопомощь между видами муравьев, которые не только совместно обитают, нo и постоянно или время от времени оказывают друг другу жизненно важные услуги в строительстве гнезд, в их защите, в добыче корма...
Теперь, после того как рассмотрены разные формы борьбы и сотрудничества различных видов муравьев, познакомимся еще и с теми страницами их естественной истории, которые, строго говоря, никак не являются ни борьбой, ни взаимопомощью и в которых борьба и взаимопомощь, паразитизм и симбиоз срослись и взаимно переплелись столь причудливым образом, что для этих отношений и названия не подберешь.
Немуравьные обитатели муравейников
Если в погожий летний день приподнять в саду или на пустыре какой-нибудь плашмя лежащий теплый камень-плитняк, то с сырой под камнем поверхности почвы, внезапно открытой свету солнечных лучей и жаркому дыханию сухого воздуха, панически разбегаются и исчезают в щелях и трещинах обитающие под плитой муравьи. Они бегут, унося в челюстях личинок и куколок. Вместе с ними скрываются находившиеся под камнем многоножки, слизнячки, неуклюжие серые мокрицы, скользящие гибкие уховертки. Какие-то разномерные и разноформенные жучки-букашки, врасплох застигнутые светом и жарой, падают, втянув голову и поджав все шесть ножек и усики, так что сразу теряют облик насекомого и, превратившись в бесформенный комочек, сливаются с землей, на которой лежат. Если насекомое притворяется мертвым, требуется неистощимое терпение, чтобы дождаться, когда бездыханные, казалось, существа проявят первые признаки жизни: боязливо отогнут усики, осторожно вытянут голову.