— Погибаю, как кролик… — простонал он.
Лицо в зеркале начало расплываться, туманиться, медленно исчезать из виду.
Власу стало страшно. Он провел ладонью по взмокшему лицу и почувствовал, что пот на лбу не горячий, как обычно, а холодный, будто осенние дождинки.
Совесть в футляре
— Ребята, — спросила Катя Праздникова, — вы не находили моей авторучки?
— Какого цвета? — поинтересовался Тараска Котов. — Случаем, не черного?
— Да, черного. Ты разве видел?
— А как же! В баню побежала. Отмываться. Помахала рукой на прощание.
— Фи, как глупо! — фыркнула Катя. — Папа мне из-за границы ее привез. С вечным пером! Она в коробке лежала. А теперь ни футляра, ни ручки! Что я папе скажу?
— Пусть черных больше не дарит…
Одноклассники, стоявшие рядом, покосились на Котова, а Глеб Горошин сказал:
— Нашел время паясничать! У самого небось прошлый раз резинка потерялась, так в каждый портфель нос совал, в учительскую бегал ябедничать.
— Не пальцем же ошибки стирать? Анастасия Ивановна не любит, когда я пальцем. Грязь остается.
— Мой руки чище, — сказал Глеб и полез в портфель за учебником.
Катя Праздникова увидела в его портфеле коробок от авторучки.
— Мой! Честное слово, мой! — И тут же раскрыла коробок: — Пусто… Куда же ручка делась?
— У Глеба спроси, — ухмыльнулся Тараска. — Он большой специалист по хранению награбленного имущества…
— Помолчи, шут гороховый! — обозлился Глеб и повернулся к Кате: — Странно. Я коробок не брал, а он оказался каким-то образом у меня…
Глеб выпотрошил из портфеля все содержимое, раздвинул пенал, потряс учебниками над партой, словно авторучку можно спрятать между страницами.
— Он ручку кому-то отдал, а футляр припрятал, чтобы следы замести, — уличила Соня Углова.
— У него у самого совесть в футляре, — сказала Света Оленина, председатель совета отряда. — На сборе надо пропесочить!
— В каком-то государстве за воровство руки отрубают, — вспомнил Женя Карпов.
Оправдываясь, Глеб вывернул карманы брюк. На пол посыпались хлебные крошки, бумажки, скрепки. Звякнули и укатились под парту две маленькие монеты. Горошин был так расстроен, что не стал поднимать их.
— Убедились? — кричал он, оттопыривая для всеобщего обозрения подкладку карманов. — Не мог же я, в самом деле, ручку с бутербродом проглотить!
В голосе Глеба звучала такая обида, что Власу Маковкину стало жаль друга. Влас полез под парту, подобрал с пола две копейки, отдал Глебу:
— Возьми. С такими деньгами грабителей не бывает…
— Дружка прикрываешь? — многозначительно прищурился Боря Саблин.
— Как будто он виноват…
— Если не он, так кто же? Ты с Глебом за одной партой сидишь…
— Они сообщники! — воскликнул из-за Бориной спины Тараска Котов. — По глазам вижу — вечное перо они вдвоем похитили…
— Кто это там голос подает? — Влас вытянул шею. — Покажись на свет. Может, еще чего-нибудь разглядишь в глазах…
— Ишь напугал! —Тараска бочком продвинулся вперед, опасливо прикрывая ладонью грудь. — В тебе с первого класса пережитки сидят.
— Сам ты сидячий пережиток!.. Скажи, кто на прошлой неделе в учительской палец у скелета украл?
— Палец сам отвалился…
— А ты его в карман, да? Скелет обворовал!
— Пусть он еще про лошадиный хвост вспомнит, — подсказал Глеб Горошин. — Мне конюх подарил, чтобы леску для удочки скрутить. В перемену от хвоста два волоска осталось. Стащил кто-то… Говорят, Котов за конский хвост дома оловянных солдатиков к потолку подвешивает…
— Подвешиваешь или нет? — в упор спросил Тараску Влас Маковкин. — Молчишь?.. Невинный Горошин перед тобой карманы выворачивал. И ты выворачивай! Проверим, кто ручку прикарманил.
— У меня штаны без карманов — я не мог прикарманить.
— Даже родители тебе не доверяют, раз карманы зашили. Признайся, куда ручку дел?
— Никуда я не девал. Не у меня же коробок нашли…
— Лишь ты один видел, как ручка в бане отмывалась, — с ехидством напомнил Влас. — Куда она после бани побежала?
— Отвяжись…
Тараска попятился. Пальцы его нервно теребили пуговицу на рубахе.
— Что это ты без конца за грудь хватаешься? Подозрительно. Чесотка напала?
— Не выдумывай! — Тараска отдернул руку от рубахи и заскреб затылок. — У меня затылок чешется. Что ж, по-твоему, я ручку в затылке прячу?