Приключение пятое
ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ
Когда мы с Петей проходили мимо клуба, то увидели грузовую машину, у которой над кузовом возвышался огромный брезентовый шатер. На брезенте был нарисован кривоногий и красноносый клоун. Он смеялся во весь рот и плясал над разноцветными буквами ЦИРК. Буквы подражали клоуну — плясали вкривь и вкось.
— Я однажды вот с таким же наклоном диктант писал и кол словил. Несправедливо, — сказал Петя. — Хорошо, когда буквы пляшут. Обхохочешься.
И Петя засмеялся:
— Ха-ха-ха…
— Смешинка напала? — спросил я. — В цирке потому буквы кувыркаются, что там медведи и люди пляшут. В классе плясать запрещено. Вот нас и заставляют писать по линейке.
— Ты мне зубы не заговаривай. Много понимаешь! В цирке вовсе не пляшут. Там прыгают до потолка и выше. А еще женщин пополам перепиливают. Я книжку про волшебника Кио читал.
— Интересно бы посмотреть!
— Пойдем и посмотрим. Сегодня вместо кино — цирк. Уже билеты продают.
Цирк нам обоим понравился. Особенно фокусник. Людей он, правда, не пилил. Зато проглатывал, как галушки, белые шарики и затем ловко вынимал их из ушей и даже из носа.
— Я получше фокус знаю, — похвастался Петя. — Обалдеешь!
В школу утром Петя пришел с решетом — тайком стащил у матери. В решете лежали белые конверты. В конвертах — чистые бумажки.
— Уважаемая публика! — обратился Петя к ребятам. — Перед вами чудо-решето. Оно помогает мне читать чужие мысли. На чистой бумажке напишите свою мысль, если она у вас есть, и запечатайте в конверт. А я, не распечатывая, отгадаю.
— Вот ляпнул! — зашумели ребята. — Врет и не краснеет. Как Мюнхгаузен.
— Когда это я врал? — возмутился Петя. — Всегда одну только правду говорю. Пишите свои мысли!
Мы решили поиздеваться над Петей. Каждый взял по конверту. Стали писать что придет в голову. Ерунду всякую. Во время большой перемены запечатали письма и бросили их в решето.
— Итак, уважаемая публика, чудо начинается…
Петя вытащил из решета конверт, положил его себе на голову, забормотал непонятные слова:
— Калы-берды, берды-бурда… — его глаза таинственно смотрели в потолок. — В письме, которое на моих волосах, говорится, что я слабак и что меня легко можно заткнуть за пояс.
Петя распечатал конверт, пробежал глазами по письму и грозно насупил брови:
— Кто сочинил такую глупость? А ну покажись!
Никто, конечно, не отозвался. Автор остался неизвестен. Тогда Петя взял из решета еще одно письмо, закрыл им свою макушку:
— Кала-берды, берды-бурда… Эту записку подписала Зина Синицына. Она пишет: «Тебя, Петька, сегодня спросят по арифметике. Вот будет фокус!»
Зина Синицына вскочила с парты, завизжала от радости:
— Угадал! Непостижимо! Черная магия!
Мы все были потрясены. Фокусник смотрел на Зину встревоженно:
— Откуда знаешь, что меня спросят? Александр Федорович говорил? Да?
— Я просто выдумала.
— Тогда другое дело, — повеселел Петя. — Из-за фокуса уроки не выучил. Всю тетрадь по арифметике на конверты истратил… Будем дальше отгадывать мысли.
Он извлек из решета новое письмо. Прежде чем распечатать его, наш классный факир прочитал: «Когда ты научишься умываться, Петя? Опять в ушах грязь. Дежурная по классу Света Мамонтова».
— Таких дурацких вопросов фокуснику не задают, — обиделся Петя. — Грязь моя личная, что хочу, то с ней и делаю.
С помощью своего удивительного решета Петя угадал и мои мысли. Я их выразил в стихах: «Получишь сдачу, если еще раз спишешь у меня задачу».
— Подумаешь, поэт нашелся! В последний раз я вовсе не у тебя списывал, а у Жени Быстрова. А еще у Светки Мамонтовой.
Мы толпились возле нашего волшебника и вытягивали шеи. Каждый старался заглянуть ему через плечо, чтобы разгадать фокус. Но Петя отстранял нас рукой и, колдуя над решетом, таинственно шептал:
— Сосредоточиваюсь, сосредоточиваюсь… Кала-берды, берды-бурда… Не мешайтесь под ногами. Сгиньте! Факиры работают в одиночку.
Он правильно угадал содержание всех писем в решете. И мы поверили, что решето у него действительно волшебное.
Петя ходил по классу, как именинник:
— Мне теперь сам Александр Федорович не страшен. Я заранее все его мысли знаю. Я могу его и загипнотизировать.
Мы и в это поверили, потому что Александр Федорович на уроке арифметики, несмотря на тревожные предсказания Зины Синицыной, не вызвал Петю к доске.