Два месяца Владимир Константинович провел на излечении в гарнизонном госпитале Гельсингфорса. Там он узнал о произошедшем в Петрограде октябрьском перевороте и том, что власть в стране перешла в руки революционного правительства во главе с Лениным. Какие последствия для страны сулило это событие, в конце 1917 года можно было только гадать.
Вспоминая прошедшие события, Тихонов шагал по камере, «наматывая» километры в замкнутом пространстве. Когда надоедало, садился на табурет и снова погружался в раздумья. Все чаще в голову ему приходила мысль о том, как бы связаться с Кристиной Тамм, проживавшей в Финляндии, узнать у нее, удалось ли найти рыбаков, которые были свидетелями подрыва парохода «Ладога» на мине и могли спасти людей с гибнущего судна. А может быть, Кристине в поисках требуется помощь? Так или иначе, надо искать Стрельцова в Финляндии. Но как искать, когда сидишь под замком. Наверное, пора думать о побеге?
Долгие размышления узника морской тюрьмы однажды были прерваны звуком открывающегося замка.
В камере появился седобородый Елпидифор Порфирьевич. Старик нередко заходил, чтобы довести до арестанта очередные указания администрации, поэтому Тихонов ничего не спросил, только повернул голову к вошедшему. Но на сей раз начальник тюрьмы принес удивительную новость:
— Ты, вот что, мил человек. Давай-ка скоренько собирайся и марш на выход с вещами! Приехали за тобой…
— Кто приехал, зачем? — угрюмо поинтересовался лейтенант.
— Ну, мне-то почем знать, куда возят вашего брата, душ подневольных. Может, на допрос…
«А может, к стенке», — домыслил про себя Тихонов. Собираться ему было легко: он попал в тюрьму без вещей, без них и выйдет. Ничего ему теперь не нужно.
— Давай-давай, мил человек, иди! Сдам тебя под расписку, и забот мне, старику, меньше.
Тихонов не спеша вышел в коридор, заложил руки за спину и пошел к лестнице, ведущей на первый этаж. За ним шаркал «приносящий надежду» Елпидифор Порфирьевич.
Глава 2. Комиссар Раскольников
1
Под конвоем Тихонов вышел во внутренний двор тюрьмы. И остановился. Как часто бывает в середине апреля, погода в тот день стояла солнечная и безветренная. Под солнышком таяли последние сугробы темного снега, а птицы, облюбовавшие разогретые карнизы железной крыши, своим гомоном подсказывали людям, что весна пришла в город насовсем. Арестант даже зажмурился, слишком ярким ему показался свет весеннего дня после сумрака камеры, которую он покинул.
К действительности его вернул незнакомый голос, в котором звучал вопрос:
— Это вы Тихонов Владимир Константинович?
Лейтенант открыл глаза и увидел перед собой немолодого человека в короткой шоферской куртке из желтой кожи. Около ворот стоял легковой автомобиль. Тихонов молча оглядел шофера и утвердительно кивнул головой. При этом снял форменную фуражку, чтобы лучше чувствовать тепло весеннего дня. Свежий воздух пьянил, со стороны казалось, что вышедший из тюрьмы узник даже немного покачивался. А голос шофера продолжал звучать в ушах:
— Владимир Константинович, товарищ Раскольников приказал привезти вас к нему. Прошу проследовать в автомашину.
— Давно товарищ Раскольников меня ждет. Заждался, поди, — бормотал Тихонов, двигаясь к автомобилю, блестевшему лакированными боками.
В машине сидение под ним мягко просело пружинами. Приятно пахло хорошо выделанной кожей. Автомобиль выехал с острова Новая Голландия и промчался по Конногвардейскому бульвару в направлении Исаакиевского собора. Через несколько минут шофер затормозил у здания гостиницы «Астория», или «Петроградской военной гостиницы», как она именовалась в годы войны. Распахнулась задняя дверца, Тихонов вышел и направился внутрь здания, следуя рядом с шофером.
Перед номером на третьем этаже они остановились, шофер постучал. Из-за двери послышалось громкое: «Входите!», шофер открыл дверь и пропустил лейтенанта внутрь. В центре просторной комнаты стоял Раскольников и прямо, с некоторым подобием улыбки смотрел на гостя. Он был широкоплеч и высок, выше Тихонова на целую голову.
— Здравствуй, Владимир! — сказал он как-то запросто, будто и не стояли между ними напряженная встреча в конце минувшего года и тюремное заключение.
— Здравствуй, Федор! — спокойно ответил Тихонов.
Раскольников первый протянул ладонь для рукопожатия, Тихонов ответил ему. Потом они расположились в креслах друг перед другом.