Выбрать главу

Утром рядом с кораблями объявились красноармейцы и командиры Свияжского гарнизона, которые в панике кричали, что были выбиты с позиций белогвардейцами, атаковавшими их неожиданно на рассвете. Троцкий велел арестовать всех, а сам во главе отряда матросов флотилии и подразделения своей охраны выступил в сторону Свияжска. Выяснилось, что на рассвете город атаковали прорвавшие фронт отряды Савинкова и Фортунатова вместе с ударным офицерским батальоном подполковника Каппеля, которым удалось рассеять отряд казанских добровольцев и 1-й Петроградский полк, основу которого составляли необстрелянные красноармейцы. У белогвардейцев появилась возможность захватить штаб 5-й армии красных, но, не имея единого командования, они замешкались и упустили шанс. Навстречу шло свежее подразделение Троцкого под прикрытием артиллерийского огня Волжской флотилии. Белые спешно отступили.

Эти и дальнейшие события обстоятельно, как опытный журналист, описала в газетном очерке Лариса Рейснер:

«Налет был выполнен блестяще; сделав глубочайший обход, белые неожиданно обрушились на станцию Шихраны, расстреляли ее, овладели станционными зданиями, перерезали связь с остальной линией и сожгли стоявший на полотне поезд со снарядами. Защищавший Шихраны малочисленный заслон был поголовно вырезан.

Мало того: переловили и уничтожили все живое, населявшее полустанок. Мне пришлось видеть Шихраны через несколько часов после набега. Станция носила черты того совершенно бессмысленного погромного насилия, которыми отмечены все победы этих господ, никогда не чувствующих себя хозяевами, будущими жителями случайно и ненадолго захваченной земли… Белые стояли под самым Свияжском в каких-нибудь 1–2 верстах от штаба 5-й армии. Началась паника. Часть политотдела, если не весь политотдел, бросилась к пристаням и на пароходы.

Полк, дравшийся почти на самом берегу Волги, но выше по течению, дрогнул и побежал вместе с командиром и комиссаром, и к рассвету его обезумевшие части оказались на штабных пароходах Волжской военной флотилии. В Свияжске остались штаб 5-й армии со своими канцеляриями. Канцелярия штаба опустела — „тыл“ не существовал. Все было брошено навстречу белым, вплотную подкатившимся к станции.

Белые решили, что перед ними свежая, хорошо организованная часть, о присутствии которой ничего не знала их контрразведка. Утомленные 48-часовым рейдом, солдаты преувеличивают силы противника, не подозревая, что их останавливает горсть случайных бойцов, за которыми нет ничего…

На следующий день судили и расстреляли (через десятого) 27 дезертиров, бежавших на пароходы в самую ответственную минуту. В их числе несколько коммунистов. Об этом расстреле много потом говорили, особенно, конечно, в тылу, где не знают, на каком тонком волоске висела дорога на Москву и всё наше, из последних сил предпринятое наступление на Казань. Говорят, среди расстрелянных были хорошие товарищи, были такие, вина которых искупалась прежними заслугами — годами тюрьмы и ссылки. Совершенно верно. Никто не утверждает, что их гибель — одна из тех нравоучительных прописей старой военной этики, которая под барабанный бой воздавала меру за меру и зуб за зуб. Конечно, Свияжск — трагедия. Участь Казани решилась именно в эти дни, и не только Казани, но и всей белой интервенции. Чтобы победить в 18 году, надо было взять весь огонь революции, весь ее разрушительный пыл и впрячь его в вульгарную, старую как мир схему армии».

Троцкий, побывавший под огнем противника и на волоске от гибели, демонстрировал вулкан энергии и образец бесстрашия. Тихонов, находившийся в дни боев на штабном корабле «Межень», тогда впервые увидел народного комиссара по военным и морским делам. В кожаных сапогах, куртке и галифе он был похож на морского летчика, только вместо шлема с очками на его шапке смоляных курчавых волос лихо держалась кожаная фуражка со звездочкой. Вокруг наркома все время находилось несколько мощных телохранителей, тоже затянутых в черную кожу. Нарком произнес зажигательную речь перед отрядом военморов, отличившихся при взятии Казани 10 сентября:

«Моряки Волжской военной флотилии! В боях под Казанью ваша флотилия покрыла себя славой. Моряки показали, что они остаются красой и гордостью революции. Приказываю названия ваших кораблей, унаследованные от царской эпохи, заменить новыми именами, достойными ваших подвигов!».

Тихонов смотрел на трибуна революции и думал о том, что проведенный накануне расстрел монахов Успенского монастыря в Свияжске был для Троцкого скорее актом мщения за испытанные военные тяготы и страхи, чем революционная необходимость. Интересно знать, думал Тихонов, как это событие в душе воспринял стоявший рядом внешне невозмутимый Раскольников. Молох Гражданской войны на глазах всех ее участников собирал новые и новые жертвы. Тяжелые мысли отпустили разведчика только после известного события, когда у деревни Гольяны на Каме отряд кораблей флотилии во главе с командующим увел из-под носа у белых «баржу смерти», из трюмов которой были освобождены более четырехсот ожидавших расправы изможденных красноармейцев. Что белые, что красные с врагами не церемонились…

полную версию книги