Он замолчал - подошел блондин со стулом и зонтом на длинном шесте. Доктор сказал: «Благодарю, Ромулюс», кивнул, мужчина блондин поставил стул, воткнул в землю конец шеста. Расправив зонтик над головой севшего Губерта, он отошел отступил на несколько шагов.
Я стоял на том же месте, капли ползли по лицу, а доктор Губерт не спеша продолжал свой рассказ.
Вскоре после первых экспериментов он понял: интерференция, порождаемая сетью каналов, создает волны во времени, и по гребням таких волн можно бросать материальные предметы в будущее.
- Представь себе, что время - это река, - говорил Губерт, в такт словам постукивая палкой о землю. - Течение несет лодку без паруса и весел. Эта лодка - наша реальность. Она и все, что в ней, может двигаться только со скоростью течения. А теперь представь, что ты запустил плоский камешек с лодки вперед по течению. Он заскакал по волнам - и в какой-то момент исчез в воде. Он попал в будущее, понимаешь? Аналогия не верна только в том, что брошенные мною «камешки» не тонули, а оставались на поверхности. И плыли дальше по течению, но уже впереди лодки. Хотя, кажется, несколько все же утонули... или я просто не сумел засечь сигналы их микрокапсул.
Я слушал очень внимательно, и постепенно общая картина произошедшего складывалась в голове. Силу броска экспериментаторы рассчитать так и не смогли, слишком много нюансов влияло на это. Некоторые «камешки» улетали дальше, другие ближе, и предвидеть год, в который они упадут, было невозможно. Как и точное место - мало кто из переброшенных оказывался в будущем в том же месте, где происходил эксперимент, большинство возникали в разных точках, но все - относительно недалеко от лаборатории, разброс обычно составлял не больше пары сотен километров. Потому пятилетняя сирота-подопытная по имени Юля очутилась в будущем на десятилетие раньше меня, хотя эксперимент с ней провели позже, да к тому же возникла она на равнине к востоку от Арзамаса, а не в лаборатории.
Она была первой, кому сделали татуировку-метку и вшили микрокапсулу с изотопом.
Потерев перстнем морщинистый подбородок, Губерт добавил:
- Кстати, рисунок этот совсем не прост. Перстень попал ко мне при очень необычных обстоятельствах... но об этом в другой раз.
После эксперимента с ребенком, решив, что с него довольно работы на армию, Губерт сбежал и организовал свою лабораторию. Теперь для запуска процесса ему не нужно было использовать орбитальную сеть, он научился создавать небольшую сетку и с помощью «волн времени» бросать в будущее то, что хотел.
Время шло. Давно стало ясно, что обратное движение по «реке времени» практически невозможно, так как требует таких затрат энергии, что для переброса одного грамма вещества придется погасить все звезды нашей галактики. Но информация в чистом виде могла просачиваться оттуда, и Губерт научился бросать в будущее квантовые зонды, которые слали обратно потоки сигналов.
И постепенно он начал понимать, что впереди по течению лодку ждет что-то страшное.
Губерт не знал, в чем суть катастрофы. Какая-то сила вмешалась в происходящее на планете. Землю на несколько лет будто накрыли темным колпаком, непроницаемым для зондов, а когда его сняли - на ней уже царила технотьма. На планету вернулась эпоха рабства, раздробленности и бесконечных мелких войн. Эпоха Ржавчины, как Губерт называл время после Погибели.
Я спросил: что такое Погибель? Что произошло тогда на планете?
Губерт не знал этого. Никто не знал.
Хотя один факт был известен точно: именно после Погибели в небе и появились платформы. Кто находится внутри или на них, как платформы связаны с катастрофой - все оставалось тайной.
Вскоре Губерт понял, что его лаборатория не переживет Погибели так же, как тысячи других лабораторий и научных центров по всему миру.
Понял - и решил избежать катастрофы, перебросив себя в будущее после Погибели, мгновенно миновав самые опасные годы вместе с приборами, оружием, оборудованием и людьми.