Я подпрыгнул, вцепился в неё и полез.
То, что я принял за арматуру, оказалось такими же лозами, стелившимися поверх трещины. Раздвинув их, я очутился на дне кривого оврага с крутыми склонами. Шелестела листва, в небе сияла полная луна, звёзды в её свете поблекли и стали почти не видны. Разглядев округлые плоды между листьями, усеивающими лозу, я сорвал один — это была виноградина размером чуть больше сливы. Твёрдая, как яблоко, и очень кислая.
Отплевавшись, я вылез из оврага. Среди деревьев впереди виднелась глухая стена одноэтажного здания, и я пошёл к ней, ступая осторожно и тихо.
Стена оказалась кирпичной. Я зашагал вдоль неё, ведя рукой по кладке. Пальцы то и дело попадали на выбоины, какие остаются от выстрелов.
Хотелось пить и ещё больше есть. Достигнув угла здания, я повернул. В другой стене было окно с рассохшейся деревянной рамой без стекла. Большую комнату за ним озарял свет, льющийся сквозь дыры в плоской крыше. Кажется, это барак, вон двухъярусные кровати под стеной. Казарма, что ли? Может, лаборатория доктора Губерта занимала нижний уровень какой-то военной базы?
Где я нахожусь? Что со мной произошло?
Где Губерт, Элла, молодой ассистент, конвоиры? Где, в конце концов, весь персонал лаборатории?
Откуда взялось странное существо, гибрид волка, лисицы, рыси и койота?
Что за стрела у меня в руках?
Этот эксперимент… Может, меня забросило в параллельный мир? Я читал о чём-то таком в фантастических книжках — даже наёмники иногда читают. Но почему тогда зал остался прежним, просто… постарел?
Постарел! Что, если…
В темноте между деревьями зажглись два мутно-жёлтых огонька. А потом ещё пара, ещё и ещё — некоторые красные, другие жёлтые. Раздалось фырканье, сменившееся утробным воем. Зашелестела палая листва.
Я поставил ногу на нижнюю часть рамы, встал в окне и ухватился за жестяной козырёк. Он тут же сорвался, но я успел просунуть пальцы в трещину, рассекавшую кирпичную кладку.
Оглянулся. Звери с придушенным хрипом и фырканьем бежали ко мне.
Выбоины, дыры и трещины в стене помогли мне быстро забраться наверх. Когда я закинул ноги на крышу, внизу мелькнуло приземистое тело — гибрид вроде того, из зала, прыгнул в окно. Остальные, подвывая и фыркая, засновали у стены. Несколько заскочили внутрь, из барака донеслись шорохи, стук и тявканье.
В центре крыши что-то лежало, я шагнул ближе и остановился, поняв, что нахожусь здесь не один. На крыше спал человек.
Он лежал, вытянувшись на спине и подложив под голову руку. Я тихо позвал:
— Эй!
Человек не двигался. Хотя поза была такая, будто он спит, а не умер. Крыша на середине была совсем ветхая, так что я опустился на корточки и осторожно поковылял к нему, выставив перед собой стрелу.
Гибриды бегали по бараку и вокруг, фыркали, хрипели. На ходу я повторил:
— Эй, ты! Проснись!
Надвинутая на глаза драная фетровая шляпа почти полностью скрывала лицо. На незнакомце была куртка с большим сальным пятном на груди, короткие, до колен, штаны из светлой кожи и грязные сапоги. Под расстёгнутой курткой виднелся широкий ремень с кармашками.
Я обогнул большую дыру, в последний раз повторив: «Проснись!» — и несильно ткнул его стрелой в плечо.
Человек дёрнулся, и шляпа слетела с его лица.
Я многое повидал в жизни — и всё же отпрянул, едва не свалившись в дыру. Это было по-настоящему жутко. Лицо, озарённое холодным светом луны, покрывала крупнозернистая, твёрдая на вид корка, глаза были неестественно тёмными. Содрогнувшись, будто испугавшись меня, человек приподнялся, вытянул руку, согнул её в локте, повёл в сторону, словно показывая мне на что-то, и судорожно махнул другой рукой. Он двигался рывками, как сломавшийся автомат.
Я попятился. Что, если он сейчас сядет, повернёт ко мне лицо и попытается заговорить?
Человек глухо фыркнул, захрипел, и мурашки побежали у меня по спине. Его губы раздвинулись, натянулась сухая корка в углах рта, наружу высунулся распухший чёрный язык.
Незнакомец завыл.
В звуке этом не было ничего — ни боли, ни страдания, там не было даже равнодушия, просто вой, будто он передавал какой-то сигнал. Снизу откликнулась стая.
Голова его стала мотаться из стороны в сторону — всё быстрее, быстрее. Руки заколотили по крыше. Вой стих. Человек дёрнулся ещё несколько раз и замер.
Да что же это такое? Я видел тяжело раненных, умирающих, контуженых, бредящих, видел предсмертные судороги и кататонию, но это было что-то совсем другое. Незнакомец будто одержим бесом, который вселился в мёртвое тело и пытается поднять его на ноги.