Выбрать главу

По выражению моего лица он догадался, что его имя мне ничего не сказало. И опять его губы тронула горькая, ироничная усмешка.

— Было время, когда мое имя не сходило с газетных страниц, — сказал он. — По крайней мере, в нашей стране. Иногда я просто сам себе не верю — неужели один человек мог наговорить столько глупостей?

Я не очень уверенно улыбнулся, еще не зная, как воспринять его последнюю фразу — как шутку или как горькое сожаление?

— Газеты сохранились, так что вы можете убедиться, что я ничего не преувеличиваю. Я действительно был первым, кому пришла в голову эта идея. Идея создания того, что теперь называют «ДС» — «Дарующий Счастье». Вы верите мне?

— Да, конечно.

Я сказал ему правду. Было в этом человеке, в его голосе, в глазах нечто такое, что заставляло верить ему.

— Вы хотите спросить, как я пришел к этой идее, не так ли? Когда-то это был первый вопрос, который задавали мне корреспонденты. И я говорил им… Я говорил, что, собственно, я не пришел к ней. Она жила во мне всегда. Сколько я себя помню.

Вы знаете, каково это — видеть, как горе, несчастья преследуют тех, кто добр, мягок, отзывчив, кто полон любви к людям? Видеть, как торжествуют сила и алчность? Я все это видел, еще когда был ребенком. А детские впечатления самые сильные, они не проходят, они остаются с нами, в нашем сердце. И я мечтал, еще тогда мечтал сделать людей хоть немножечко счастливее. Так стоит ли удивляться тому, что когда были открыты эндорфины… Вы слышали, что такое эндорфины? Образно говоря, это молекулы счастья. Ученый, причастный к их открытию, профессор Ли, сказал: «Я чувствую, эти молекулы определяют различие между счастливыми и несчастными людьми». Так что стоит ли удивляться — когда были открыты эндорфины, когда мы начали изучать механизм их воздействия на мозг, я сразу ухватился за эту возможность, я сразу ощутил, понял: это именно то, что надо! Какие мечты обуревали меня тогда, какие планы! Да только ли меня! Помню, когда один из корреспондентов, правда, уже несколько позже, спросил нашего шефа, доктора Штейна: «Значит, вас можно считать творцами человеческого счастья?», он ответил с наивной самонадеянностью: «Это, конечно, слишком смелая формулировка. Но если вам так нравится, я не буду возражать против нее…»

Доктор Жильбер увлекся. Его хрипловатый голос звучал все громче, и на впалых щеках проступал старческий, нездоровый румянец.

Кафе постепенно наполнялось народом. Видно, моего собеседника здесь хорошо знали. Я ловил на себе любопытные взгляды, замечал понимающие ухмылки, обращенные в нашу сторону. Но доктор Жильбер, казалось, не видел ничего вокруг. Он продолжал свой рассказ, свою историю, свою исповедь.

— В то время я руководил одной из лабораторий крупной химико-фармацевтической фирмы. Тогда о наших исследованиях было известно лишь очень немногим. Результаты работы мы, как правило, обсуждали только в самом узком кругу, а иногда даже и наедине с доктором Штейном, владельцем фирмы. Надо сказать, он не жалел денег для моей лаборатории. «По-моему, — говорил он, — вы, Жильбер, еще и сами не представляете, что держите в руках! Только попробуйте вообразить, какие перспективы откроются перед нашей страной, перед нашим обществом, если мы добьемся успеха! В стране не станет недовольных, все будут счастливы. Это ли не величайший поворот в судьбе человечества, это ли не путь к всеобщему благоденствию?» Иногда мне казалось, что шеф уже репетирует передо мной свои будущие публичные речи. Я не догадывался еще, сколько сложных проблем вскоре подбросит мне жизнь. Я не думал тогда, на что именно посягаю. Я был увлечен своей работой, меня не занимало ничто другое.

Доктор Жильбер замолчал, задумавшись, погрузившись в свои воспоминания. Чувствовалось, что он сильно устал. Я спросил его, не хочет ли он выпить со мной за компанию чашку кофе, но мой собеседник отрицательно покачал головой. Он посмотрел на меня каким-то странным взглядом, словно бы с трудом припоминая, где он находится и кто сидит перед ним.

— Что же дальше? — спросил я. — Что было дальше?

— Дальше?.. Ах, дальше… Я уже сказал: наша работа шла успешно. Я никогда не смогу забыть тот день, когда мы получили первые граммы… первые граммы вещества, которое тогда же назвали препаратом «ДС». «Дарующий Счастье». Крупицы его лежали передо мной, они были осязаемы! Да, да, мы думали, что держим в руках ключи к человеческому счастью! Его код, его шифр отныне перестал быть тайной. Какое это было непередаваемое, какое радостное и — поверите ли мне? — какое страшное ощущение! Словно мы прикоснулись к чему-то запретному, к чему нельзя было прикасаться. В общем-то, так оно и было. Только понял я это значительно позднее. А тогда… Тогда нам еще предстояла серия опытов, нам предстояло испытать наш препарат…