Вчера вечером Алексу пришёл ответ на его электронное письмо в тюрьму Bayview Correctional Facility.
From: <NYCorrection @nynet.com>, Karina Serova
Date:Friday, 30 Oct 2014 22:49:48 -0700 (PDT)
To:< >
Permit# 11274-2014
Subject:Request for meeting
Привет, Алекс! Кончай прикидываться невинной овечкой: я - аналитик Департамента безопасности. Ты, точно такой же кап, как и все остальные капы. Только название конторы другое. Для хакеров вы вообще наиболее опасны, так как хорошо знаете толк в нашем деле. А ты сам, часом, не из бывших хакеров? Да ладно, что там языком молоть не по теме. Нарисовали вы все вместе девушке полных пять годков, как тут ни крути.
Если по теме, то я согласна на встречу и разговор с тобой. Скука и тоска в вашей тюряге одолели. Я теперь готова на любое общение, только бы собеседник оказался приятным. А ты ещё ничего, приятный кап…
Наш разговор получится более живым и полезным для тебя ,если ты расколешся на передачку. Привези, пожалуйста, блок сигарет «Benson & Hedges, light» (другого курева не надо) и пару плиток бельгийского, чёрного шоколада.
Если ты собрался разговаривать о Биг-Бене, то я ничего не скажу, можешь даже не появляться в тюряге. Его люди и здесь смогут любого достать, если только их хозяину понадобиться. Обо всех других моих знакомых мы можем поговорить.
Приезжай лучше в среду – это самый тоскливый день в нашей тюряге…
Криска
Инспектор очнулся от реплики Анжелы:
- Алекс, не спи! Ты нам рассказ обещал…
Алекс. Первая любовь.
Наконец пришёл долгожданный выходной. Студент-второкурсник Саша Корецкий проспал почти до одиннадцати утра и спал бы ещё, если бы не вкусный, резкий запах знакомой еды, внезапно заполнивший всю комнату. Оказалось, что его соседи по комнате - Костя и Серёжа приготовили, по случаю воскресенья, фирменное блюдо их общаги - «крестьянский завтрак». Никто не знал крестьяне, какой страны изобрели это замечательное блюдо. Никто даже не помнил, кто и когда приготовил эту еду в общаге в первый раз, но именно так, на причудливый манер, у них называли деликатес бедных студентов. Рецепт чуда кулинарии был простым и удобным даже для неумелых рук: жарилась картошка, а потом в почти готовую картошку добавлялась ветчина или колбаса, порезанная мелкими кусочками, и вся эта смесь заливалась яйцами.
Хорошее начало – вкусный завтрак мог бы послужить началом отличного выходного дня в целом, так нет – именно на сегодня несколько недель тому назад Саша наметил совершенно не нужный ему поход к старенькой московской родственнице. Сестра бабушки Корецкого, бывшая актриса, древняя старушка и пенсионерка Анастасия Новицкая жила в Москве уже более пятидесяти лет, а Саша за полтора года учёбы в столице так и не удосужился даже позвонить двоюродной бабушке. О Новицкой в его семье ходили легенды. Никто толком не помнил, получила ли Тася красивую фамилию от одного из своих мужей или это был её сценический псевдоним? Старшее поколение вспоминало её необычную красоту и подсчитывало невероятное количество её мужей, среди которых случился даже один нарком, погибший во времена сталинских репрессий. Ходили слухи о знакомствах, романах и дружбах Анастасии со многими известными и выдающимися людьми её времени.
Когда Саша собрался поступать в Москву, отец его отговаривал, советовал спуститься с заоблачных высот и ехать поступать в какой-нибудь областной центр. Отец мотивировал не только пресловутой «пятой» графой анкеты по учёту человеческих ресурсов в совдепии, но ещё и придуманной им теорией об отборном составе населения столицы. Он считал, что для интеллигентных занятий Москва отсасывает отборный человеческий материал из всей страны. Мама в судьбоносном для Саши разговоре поддержала своего сына. Она тогда заявила, что в её линии семьи как раз и имеют место таланты и выдающиеся люди. Имена академика из Новосибирска, заслуженной актрисы Анастасии Новицкой и маминого брата, закончившего факультет журналистики Московского университета, послужили ей иллюстрациями своей правоты. Семейный совет двумя голосами против одного проголосовал за предоставление Саше одной попытки поступления в московский ВУЗ. Корецкий поехал в Москву и, сдав всего один экзамен, как медалист, легко поступил в институт.
В начале своей московской жизни Саша полностью растерялся - слишком много новых впечатлений и забот одновременно свалилось на голову умного, но не битого жизнью паренька. Сама технология студенческой жизни: расписание, сдвоенные часы занятий по каждому предмету, разные корпуса аудиторий, транспортное сообщение между корпусами, семинары, зачёты, сессии и даже необходимость самостоятельно заботится о пище – всё это казалось ему непостижимым.
На втором курсе жить стало спокойней и веселей. Во-первых, Саша привык, а, во-вторых, у него появились друзья и, что самое главное, парню очень повезло с соседями по комнате общежития. Сегодня он не сможет отправиться с ребятами на поиски приключений – гусары собрались на дискотеку в Гнесинку. После зимних каникул, во время которых мама дважды напомнила сыну о бабушке Тасе, Саша томился, тянул резину, а потом нехотя собрался и позвонил незнакомой родственнице.
Старушка оказалась приветливой, назвала Корецкого по-старинному внучатым племянником и настойчиво приглашала приехать и предъявить себя. Бабушка Тася долго объясняла Саше, как добраться до её дома. Корецкий немного волновался, отправляясь с визитом: Новицкая – заслуженная актриса, живёт в одном из престижных районов Москвы. Несмотря на район, квартира оказалась коммунальной, о чём говорила надпись «звонить три раза» напротив фамилии Новицкой в списке у входа в подъезд. Расположение квартиры на первом этаже тоже не указывало на индекс элитарности жилья двоюродной бабушки. Саша позвонил три раза, по инструкции. В ответ раздались шаркающие шаги, дверь открылась и перед ним предстала совсем дряхлая старушка, одетая в абсолютно заношенный, блеклый от времени халат, видимо бывший когда-то китайским, если судить по совсем выцветшим, чуть заметным восточным узорам. Только овально-симметричная форма лица, большие серые глаза на полностью распаханном морщинами лице и сложный узел причёски из длинных седых волос всё-таки указывали на былую красоту и избранность старой женщины.
Саша поздоровался и двинул вперёд букетик мимоз, добытый у кавказца в подземном переходе.
Жилплощадь заслуженной пенсионерки представляла собой одну громадную комнату, размером квадратных метров 35 – 40. Стены комнаты были увешаны старыми афишами и фотографиями настолько густо, что почти не оставляли нетронутой поверхности на уровне, доступном для удобного созерцания. Мебель в комнате была совершенно беспорядочной и представляла собой удивительную смесь эпох, стилей, цен и качества. Наиболее стоящей единицей всей коллекции являлся огромный, антикварный шифоньер ручной работы, лицевые панели и двери которого были покрыты изящной резьбой из силуэтов людей и животных, цветов и гроздей винограда. Монстр интерьера прошлых столетий не был, как обычно, приставлен к стене, а стоял поперёк комнаты, разделяя комнату на два жилых пространства. Правая половина комнаты выглядела намного интересней левой – её украшали резная сторона шифоньера, деревянная кровать и круглый стол с четырьмя стульями.
Пространство слева от шифоньера выглядело, как комната в студенческом общежитии: две узкие, железные койки без всяких затей, две тумбочки и две табуретки. В этой части комнаты тоже висели фотографии, но они не содержали в себе никакой загадки – свежие, недавно снятые карточки, с обычными группками молодых людей.
После приветствий и восхищений высоким ростом и приятной внешностью молодого человека старушка вышла за дверь, а возвратившись с горячим чайником, стала бойко накрывать на стол, привычно манипулируя ящиками и дверцами шифоньера. В результате её возни, стол перед Сашей оказался накрытым белой скатертью и уставлен блюдцами, чашками, баранками, печеньем, мёдом и вареньем. Старая мельхиоровая сахарница, с никогда невиданными Сашей кусковым сахаром и щипчиками, была устроена на столе рядом с закопчённым чайником.