Глава 7. П Р О К О Л .
Артур Нерсесович почти неделю живет затворником в своем огромном доме. Один как перст, если не считать охраны, приходящей уборщицы и вездесущей Оксаны, которая, кажется, всерьез возомнила себя настоящей то ли экономкой, то ли домоправительницей - Аджиев мало разбирался в таких понятиях. Елена наутро после памятной ночи вышла из своей комнаты гладко причесанная, с умело наложенным макияжем. И с большой спортивной сумкой, которая так не шла к ее респектабельному наряду. Аджиев, заслышав звук открывшейся двери наверху, едва успел сунуть "Неутоленную страсть" за стойку бара. Елена молча продефилировала мимо него к выходу - словно баобаб какой-нибудь обошла, ни "здравствуй" тебе, ни "доброе утро". И лишь в дверях остановилась и медленно повернула к нему голову с широко раскрытыми, словно в изумлении, глазами.
- Выслушай меня, Аджиев? Во избежании ненужных розысков и суеты с твоей стороны вынуждена сообщить, что уезжаю на неделю-полторы в один из частных пансионатов Подмосковья. По направлению Павла Петровича, моего лечащего врача. И боже тебя упаси появляться там до моего возвращения - я закачу такую истерику в прессе, что твоя и без того подмокшая репутация лопнет накануне перевыборов, словно мыльный пузырь. Ты ведь знаешь - у меня есть тот кусок рельса, который утянет тебя на дно, стоит мне навесить его вместо ярлыка. А тебе ведь так необходим депутатский мандат, Аджиев. Хотя бы для того, чтобы прикрыть им твою любимую "свинью". Так что хорошенько все взвесь, прежде чем начать мои поиски.
- Ты мне...угрожаешь? Ты?- Артур Нерсесович побелел от гнева. Эта фря, которую он двенадцать лет назад подобрал у стенки на Тверской, где она подрабатывала обыкновенной промокашкой, смеет теперь ставить ему условия?
- Ну хочешь, я попрошу тебя, встану на колени,- Елена Сергеевна, не стесняясь охраны, начала медленно приседать, не сводя с него отчаявшихся глаз.- Я не могу больше, Арт. У меня дикие головные боли по ночам и мне кажется...кажется.
Он понял, что ей кажется. Не хватало еще в доме сумасшедшей холодной куклы.
- Иди,- его сердце смягчило слово Арт. Так жена его называла только в минуты искренней интимной близости. Но было это так давно, что казалось уже миражом.- И...прости меня, если сможешь, за прошлую ночь.
Хотя в ней ведь есть доля и твоей вины. Иди, я не буду тебя доставать две недели. Но у меня тоже есть условия. Два.
На улице перед подъездом сигналит такси.
- Говори, я выполню любые,- шепчет Елена, покраснев и низко опустив голову.
- Это совсем не то, о чем ты только что подумала,- смеется Аджиев.Чтобы унизить тебя, мне достаточно прогнать по местному каналу всего одну видеозапись, ты ведь догадываешься, какую. Это уже не кусок рельса, а целый стальной пролет, не так ли? Так что не нужно угроз, дорогая. Давайте жить дружно, как сказал кот Леопольд. Хотя бы до будущего развода, который ты, надеюсь, предоставишь мне после перевыборов в Госдуму.
- Да хоть сейчас!- Елена все еще не подняла головы, но Аджиев догадывается, каким чувством пылают ее глаза - ненависть заполняет их до предела.
- А как же подмоченная репутация?- вновь смеется он.- Нет уж, только после выборов. Катись тогда на все четыре стороны, без сына, но с богатым выходным пособием.
Такси вновь разрывает утреннюю тишину мяуканьем клаксона.
- Знаю, ты спешишь. Итак, первое условие: после двухнедельного отпуска ты возвращаешься домой. Иначе я снимаю с себя всякую ответственность за последствия твоего упрямства. Идет?
Елена молча с готовностью кивает.
- Тогда условие второе: ты сейчас подпишешь доверенность, по которой я имею право распоряжаться от твоего имени написанными тобой картинами,жестко говорит Аджиев, устремив на нее пронзительный взгляд.
- Ты дьявол!- по новой взрывается Елена.- Я в свои картины душу вложила, а ты их прибираешь к рукам. Значит, хочешь завладеть моей душой. Лучше уничтожь их, слышишь. Кстати, я думала, ты их давно уничтожил.
- Ну и дальше продолжай думать так же. А доверенность все же подпиши,- настаивал Аджиев, понимая, что никуда жена не денется - вон таксист уже отчаянно жестикулирует перед охранником, стуча пальцем по стеклу наручных часо. И Елена сдается.
- Неси доверенность,- почти рыдает она.- Господи, только бы побыстрей избавиться от созерцания твоей физиономии, хотя бы на полмесяца.
И он остается один. Как перст. Не считая...и так далее. Максимка, бессловесное маленькое существо, частица его я, выручал его от одиночества первые сутки - Аджиев носился с ним по комнатам, агукая в унисон и заставлял Оксану кормить малыша в его присутствии. В конце-концов, не выдержав, Артур Нерсесович занялся хохлушкой, достав из тайника свои китайские альбомы. Боже, какие только позы он не перепробовал с этой ненасытной кошкой! Поставив перед ней жесткое условие - не забеременеть.
- Если, упаси Боже, подхватишь зародыш, я вырежу его у тебя живьем прямо из нутра.
Оксана знала понаслышке - это не пустые угрозы "китайца". Она давно бы сбежала из этого сумасшедшего дома к чертовой матери, но не пускала обыкновенная человеческая жадность. Число "побрякушек", которые Аджиев ей дарил после каждой совместной ночи, перевалило уже за дюжину. Если перевести их в валюту...Но Ксюха не хотела ничего переводить. Доступность хозяйского расположения породила в ней такую крамольную мысль, что она даже глаза зажмуривала, вновь и вновь прокручивая в голове первоначальные мечты, которые, кажется, все более уверенно перерастали в реальность. Не изучив еще досконально хозяйское нутро, Золушка вознамерилась стать Хозяйкой большого дома. Она хорошо понимала - это очень опасное намерение. Но чувство опасности, как известно, порождает азарт. Азарт наживы, азарт власти над чьим-то сердцем и душой. И она старалась изо всех сил, подставляя Аджиеву свои полускрытые прелести в любых мало-мальски защищенных от постороннего глаза местах. И добилась прямо противоположного результата - вскоре надоела ему до чертиков. Тортом, знаете ли, тоже пресытиться можно, если он каждый день торчит у тебя перед носом. А если его еще и насильно пихают в рот - тем более. На третий день, равнодушно похлопав Ксюху по разгоряченному желанием заду, "китаец" отослал ее к Максимке.
- Топай заниматься своими прямыми обязанностями, а то ты мне сына заморишь голодом. Кстати, а не пора ли нам переходить на искусственное питание, милочка?
Оксана понимает, что может скрываться за подоплекой этого вопроса. Чуть не прокусив нижнюю губу от обиды, она послушно выходит из супружеской спальни и дает волю чувствам лишь в детской. Отчаянные рыдания переходят почти в истерику, постепенно затихающую - нет зрителей, по достоинству оценивших бы акт ее самопожертвования. Но есть слушатели - она срывает трубку телефона, набирает номер знакомой, Светланы, и захебываясь слезами, сообщает ей о полном крахе всех надежд.
- Знаешь, я ведь думала, что этот азиатский чурбак выгонит свою сумасшедшую жену, а я потихоньку займу ее место. А вместо этого он сегодня заявил, что Максимку пора переводить на искусственное кормление. Ты понимаешь, что это значит?
- Еще бы, подруга,- ни тени сочувствия в голосе Светланы.- Мне ли не знать этого подонка и его окружающую шваль - в свое время немало натерпелась от общения с ними. Ты вот что - переходи работать ко мне. Полный пансион гарантирую, плюс левак на вызовах. Через год будешь обеспечена всем необходимым.
- А что за работа?- интересуется Оксана.- Доставка пиццы от твоего заведения?
- Не прикидывайся дурочкой, подруга,- смеется Светка.- С твоей-то внешностью и прочими данными развозить пирожки. Для этого девахи подурнее есть. Работать с клиентами будешь, на прямом контакте, так сказать.
- Ты что ж мне, трахаться предлагаешь напрямую?- даже бледнеет Оксана.
- А чем ты со своим китайцем занимаешься целыми днями?- вновь хохочет Светлана. - Сама же выкладывала по телефону весь интим, как на блюдечке. Да, кстати, огромное спасибо за полезную информацию о приезде в Москву известной личности - гонорар дожидается твоей сумочки у меня в кабинете. Неплохой такой гонорарчик, в полштуки.
- Баксами?- уточняет Оксана.