- Но ведь ей было всего двадцать два...
- Господи, но у неё в девять лет нашли порок сердца...
- Это только слова, - отрезал Крамер.
Доктор обиженно отвернулся и заходил взад и вперед, демонстративно что-то мурлыкая. Но наконец остановился у письменного стола, начал копаться по карманам и доставать из них стетоскоп, аурископ, офтальмоскоп, шпатели из нержавейки... Как будто он летел на воздушном шаре и сбрасывал балласт, чтобы набрать высоту. Потом упал в свое вращающееся кресло и халат его лег красивыми плавными складками.
Крамер взял офтальмоскоп, включил его и поводил узким лучиком по комнате, остановив его наконец на розовой физиономии врача.
- Вы подробно её обследовали? - размеренно спросил он.
- Разумеется.
- И с этим тоже?
Луч света угодил в правый глаз доктора Мэтьюза, и это было весьма неприятно. Побагровев от злости, он закрыл лицо рукой.
- А вы перестаньте совать свой нос в дела, в которых ничего не понимаете, - закричал он. - Кто вы такой, чтобы себе это позволять?
- Лейтенант Крамер .из отдела по расследованию убийств, и у меня есть основания подозревать, что вы лжете, доктор Мэтьюз. Вот это - офтальмоскоп, прибор для исследования глаз, но вы почему-то указали в своих бумагах неверно цвет глаз мисс Ле Руке.
- Что, черт возьми, вы имеете ввиду?
- Там записано, что они голубые.
- Вот именно. Она была блондинкой.
- В самом деле? Я видел её сегодня в морге. Глаза у неё карие.
- Карие?
- Вот именно, - передразнил Крамер. В комнате надолго повисла тишина.
- Я полагаю, - наконец негромко сказал Крамер, - что вы никогда обстоятельно не осматривали мисс Ле Руке. Судя по вашим бумагам, похоже, все ваше внимание вы сосредоточили на определенной части тела, которая с сердечными проблемами - или, скажем, с цветом глаз, - никак не связана.
Доктор Мэтьюз покосился на него.
- Но почему вы это делали, доктор? Ваш коллега доктор Стридом убежден, что она никогда не страдала хворями такого рода.
- С сердцем я ей ничем особенно помочь не мог, - сердито рявкнул доктор Мэтьюз. - Только давать ей пилюли и легкое снотворное, чтобы как следует отдыхала.
- Да? И что дальше?
- Вы что, не видите из истории болезни, что она была помешана на этой мысли? - не выдержал доктор Мэтьюз. - Вы только посчитайте, сколько раз мы делали пробу Вассермана. Одно время она потребовала, чтобы я их делал каждую неделю. Как будто сама себе внушила, что у неё сифилис.
Итак, одной иллюзией стало меньше. Крамер отметил свое разочарование минутой молчания. Прежде в его представлении мисс Ле Руке была созданием, пышущим не только физическим, но и психическим здоровьем. Он почти возненавидел доктора Мэтьюза и перешел в атаку.
- Говорите, она была не в себе?
- Да.
- И вы каждый раз делали все анализы?
- Ну да.
- Понимаю. Сколько вы берете за пробу Вассерма-на - десять, пятнадцать рандов? Неплохой доходец.
- Поосторожнее с такими намеками, лейтенант. Имей вы представление о врачебной практике, знали бы, что удовлетворить желание клиента иногда не менее важно, чем вылечить его. Вы бы её видели, когда я сообщил об отрицательном результате: она словно получала новое сердце.
Крамер не мог удержаться от реплики:
- Так вы себя чувствовали Кристианом Барнардом, да? - усмехнулся он. Жаль, что пересадки вам не слишком удаются.
- Без этого, замечания вы могли бы обойтись.
- Простите, - на этот раз серьезно сказал Крамер. - Вернемся к сифилису. - Она когда-нибудь говорила вам о причинах своих...
- Опасений? Нет. Она была из тех, кто, уплатив, считают, что могут использовать вас... - ну как простого ремонтника, что ли...
- И вы не полюбопытствовали?
- Не больше, чем нужно. Хронические больные часто откапывают в своем организме что-то такое, что отвлекает их от основной болезни. Кроме того, она была довольно замкнута. Старательно уклонялась от распросов. Я не хотел быть навязчивым, с такими случаями мне уже приходилось встречаться.
- В самом деле?
- Вы удивитесь, лейтенант, как это часто бывает, особенно у замужних женщин. Любая ерунда у них вызывает подозрение, что дорогой муженек пустился во все тяжкие и она из-за него залетела. Но, если на то пошло, порядочные девушки не спят с чужими женихами.
- Что ни о чем не говорит.
- Но тем не менее бывает. И мисс Ле Руке казалась только менее разговорчивой, чем другие.
- Неожиданное Крамер почувствовал к доктору Мэтьюзу нечто вроде симпатии. Угостил его "лаки страйк" и даже дал прикурить. У них и вправду оказалось много общего. У обоих хватало забот с непростыми разновидностями "гомо сапиенс" и обоим приходилось стараться изо всех сил, чтобы сделать верные выводы из противоречивых данных.
- Полагаете, она могла планировать замужество?
- Ну, она не была похожа на синего чулка...
- Да, я знаю, но как с её сердцем? Долго она могла протянуть?
- Это никогда не известно. Все могло произойти когда угодно - потому я и решил, что это случилось, понимаете? Но могла дожить и до седых волос.
- Значит, вы её не предупреждали - я имею ввиду, на случай, если это могло повлиять на её планы замужества?
- Это было ни к чему, она сама все знала.
- Поэтому и вступила в "Погребальную общину Святой Троицы"?
- Полагаю, да.
Первые кусочки мозаики начинали становиться на место.
- Нужно бы найти того парня, её интимного приятеля, - негромко произнес Крамер.
- Есть за что уцепиться?
- Пожалуй, нет. На похоронах не было никого, и никаких цветов.
Доктор Мэтьюз поднялся, натянуто улыбаясь.
- Все это выбило меня из равновесия, лейтенант...
- Не беспокойтесь, доктор - я уверен, что когда все выяснится, никто не станет требовать ваш скальп.
- Я в этом не уверен. Знаете, цвет глаз я записал по памяти, когда узнал, что произошло. Странно, мог бы поклясться...
- Это только формальность. Но могу я взять все бумаги с собой?
- Разумеется. Позвольте, я вас провожу.
Стоя на крыльце, Крамер предупредил доктора Мэть-юза, что утром к нему заедут оформить официальные показания. Пока они там стояли, все машины, стоявшие по другую сторону улицы почти одновременно уехали.
- Каждая вечеринка когда-нибудь да кончается, - заметил Крамер.
- Какая вечеринка? - ошарашенно спросил доктор Мэтьюз.
Но пора уже было Бобу Перкинсу заняться магнитофонной лентой, так что Крамер просто вышел на улицу и уехал.
* * *
Миссис Перкинс провела Крамера в мастерскую, извинившись за Боба, плескавшегося в ванне. Он всегда купался после работы из-за въедавшейся в кожу типографской краски.
Крамер знал, что миссис Перкинс - жена Боба, но привыкнуть к этому так и не мог. Она обожала мужа, как слабая, но гордая мать обожает дитя, рожденное при таинственных обстоятельствах. К тому же они были очень похожи. Не будь им обоим около тридцати, он легко мог бы представить, как она долгие годы его растила, одевала в чистые матросочки и снабжала свежими носовыми платками.
- Устраивайтесь поудобнее, - предложила она, даже не сознавая того, что её присутствие не слишком уместно. - Я как раз собиралась налить ему какао - вам тоже?
- А можно попросить кофе?
- Полагаете, это разумно? Мы как раз говорили с Бобом, сколько в нем всяких вредных веществ! Понимаете, он так много знает о том, как функционирует мозг...
- Черный, пожалуйста, если не трудно.
- Разумеется, нет, сию минуту сделаю.
Миссис Перкинс удалилась; отделка её прелестного пеньюара прекрасно сочеталась с кудряшками цвета плюшевого медвежонка.
Крамер подошел к полкам с книгами. Боб Паркинс и вправду знал кое-что о мозге, если проштудировал этакую кипу книг: "Гипноз работает на вас", "Гипноз для любителей", "Гипноз и лечебная терапия", "Гипноз в истории" и просто "Гипноз". Далее след терялся, эти книги смешивались с другими, которые советовали "Как заработать миллион" и "Как познать самого себя за семь дней". Две полки были забиты журналами по радио и электронике. Это его несколько успокоило.