Вместо этого она уселась в машину. По всей вероятности, в этот вечер все так и будут поворачиваться ко мне спиной, оставляя наедине со своими вопросами.
Однако, я все-таки успел задать ей один из них:
— Ты ничего не слышала от Алекса?
Она посмотрела на меня.
— Нет. А почему, собственно, я должна была от него что-нибудь услышать?
— Да нет…
Это было все равно что кричать в лесу — в ответ на свой вопрос вместо ответа получаешь другой вопрос.
Она захлопнула дверь машины, но, прежде чем уехать, опустила стекло и сказала:
— Поверь мне, Веум, я ничего не имею общего со всем этим.
Я наклонился к ней. Сегодня вечером она надушилась новыми духами: духи — оформление бумаг для отправки грузов. Терпкий аромат, способный пробудить к работе спящих рабочих. Я ответил:
— Люди, которым я нравлюсь, называют меня Варг.
Ее голубые глаза стали ледяными.
— Тогда меня вполне устроит продолжать звать тебя Веум.
Она подняла стекло, и «хонда» выплыла на дорогу, подобная ледоколу на пути в Мурманск.
Я уселся в собственный автомобиль. Поскольку никто не перевесил знака, запрещающего стоянку автомашин, мне удалось найти его без труда.
Сейчас в программе у меня значилось очень серьезное дело. Я решил взяться за него безотлагательно и раскрыл записную книжку на листке с адресом Карин Бьерге. Но я не стал заранее предупреждать ее о своем визите.
30
Она жила в многоквартирном доме на горе Флейенбаккен, рядом со старым Школьным садом, где созревали овощи в ожидании умненьких школьников, которых приведут сюда на экскурсию. Сам я никогда там не был.
Она жила на третьем этаже, и на двери квартиры стояло только ее собственное имя.
Перед дверью я немного замешкался, но затем позвонил. Она открыла буквально через полминуты после звонка. Удивленно улыбнулась, но, увидев выражение моего лица, сразу погрустнела и без слов отошла в сторону, пропуская меня в квартиру.
Я снял плащ в уютном коридорчике со старомодными плетеными тряпичными ковриками на полу и фотографиями старого Бергена на белых стенах.
Она провела меня в среднего размера гостиную, которая казалась маленькой из-за грандиозного вида на город, открывающегося из окна. Перед нами лежал как на ладони весь Берген — от Левстаккена до подвесной дороги Флейен. Посреди города расположилось похожее на высокогорное озеро в Германии Большое озеро Люнгегорда. Малый Манхеттен своими зданиями, похожими на редкие зубы в челюсти волка, закрывал неоновые огни рекламы в центре.
На стенах гостиной висели картины в пастельных тонах, а мебель была вся из светлого дерева. На столе стояли живые цветы в вазе. На стеллаже у стены переливался разноцветными красками маленький телевизор, а на остальных полках расположились книги самого разнообразного формата и расцветок. Эти книги явно читали, а не просто поставили для красоты. Проигрыватель и радио купили, судя по внешнему виду, довольно давно, а если сравнить их с техникой Александра Латора, то это были просто монстры из прошлых времен — времен моей молодости.
— У тебя очень уютно, — сказал я.
Карин не ответила. Она в ожидании смотрела на мое лицо.
Однажды — в прошлый раз, когда я нашел Сирен, — я приезжал к ней в квартиру на Сандвиксиден. Она импульсивно обняла меня, и я почувствовал на щеке ее губы, а когда обернулся к ней, чтобы что-то сказать, то она не отстранилась, и я прижался к ее губам, мягким, душистым, как черешни. Несколько минут мы целовались, забыв обо всем на свете. Но тогда еще я был женат на Беате, а она…
Ничего большего между нами не было. А сейчас мы вот опять встретились, став на тринадцать лет старше. Но в этом могло быть и преимущество. Ведь теперь мы уже не так подвержены импульсивным объятиям, зато наверняка не удовлетворимся одним только поцелуем.
Я посмотрел на нее. Она была по-домашнему одета в потертые джинсы и белый блузон навыпуск. На ногах — тонкие белые махровые носки и удобные шлепанцы. Волосы растрепались, а на лбу пролегла глубокая морщина. Она явно была озабочена. Что-то в ней неуловимо напоминало актрису Джессику Ланж.
Она ждала.
Я обошел ее, не в силах выдавить из себя ни слова. На полке стеллажа стояла в рамке свадебная фотография Сирен и Асбьерна Сэвога. Я остановился рассмотреть ее повнимательнее. Сирен была точно такой же, какой я ее помнил, но с загадочной улыбкой на губах и с красиво уложенными волосами. Асбьерн же выглядел типичным представителем своего самоуверенного поколения.
Я уже протянул руку за фотографией, когда Карин прервала молчание: