И прежде, чем я успел опомниться, у меня на запястьях защелкнулись стальные манжеты. Я вопросительно уставился на выходца их Южной Норвегии, но он смог ответить лишь кивком в сторону Мюуса.
Я покачал головой, посмотрел на Мюуса и сказал:
— Что все это значит?
Мюус взглянул на Карла Бернера:
— Один из твоих, не правда ли?
Харри Хельгесен хмыкнул. Сверре вообще ничего не понял, а Карл Бернер просто отвернулся. Я скрипнул зубами.
Мюус приблизился ко мне и, как всегда, начал тыкать в грудь указательным пальцем.
— Я же предупреждал тебя, Веум. Только не говори, что я тебя не предупреждал.
Нас всех отвели на причал и посадили в полицейский катер. По дороге мы с ненавистью смотрели друг на друга, как осужденные на сорок лет строгого режима враги по пути в лагерь.
36
На пристани у сахарного завода мы были встречены подобающей нашему положению комиссией и переданы в руки бюрократов. Нам пришлось еще ближе познакомиться друг с другом, хотя мы и не испытывали от этого особой радости.
Когда мы приехали в полицейский участок, я сказал:
— Мне нужен врач.
Мюус фыркнул.
— У тебя что, инфаркт?
Констебль, проводивший меня до камеры предварительного заключения, пробормотал:
— У него наверняка на тебя зуб.
— Зуб? — переспросил я. — Тогда это не зуб, а клык.
Следующие два часа я провел наедине с самим собой и своими мыслями. Уже потом я понял, что Мюус оказал мне неоценимую услугу. Ведь в наши дни так трудно найти место, где можно подумать в тишине и покое. Одним из таких мест и была камера. Если только, конечно, по соседству с вами не сажают буяна-пьяницу или никто не поет в коридоре псалмы и застольные песни. К моему великому счастью, в ту ночь ничто не нарушало мой покой. После четырехчасовых раздумий за мной пришел полицейский из отдела по расследованию уголовных преступлений — широкоплечий коротышка со шрамом на заячьей губе и диалектом, вполне подходящим ленсману с севера Норвегии — и повел на четвертый этаж.
В своем кабинете меня ожидал Данкерт Мюус, добрый, как стервятник, и веселый, как мутант.
— В последнюю нашу встречу ты сказал, что не хочешь больше меня видеть, — начал я. — Доброй ночи.
— Садись, Веум, и помолчи.
— Спасибо за приглашение.
Я сделал, как он просил, и рядом со мной пристроился с блокнотом в руках сопровождавший меня полицейский.
Мюус кивнул в его сторону и спросил.
— Вы уже познакомились? Я надеюсь, ты вел себя прилично?
Я обернулся.
— Джулия Джоунс?
— Йон Эре. Он новичок.
— Добро пожаловать в клуб.
Он серьезно посмотрел на меня.
— Спасибо.
— Веум — один из наших лучших помощников, — продолжал Мюус. — Или, вернее, лучших поставщиков трупов.
Я демонстративно посмотрел на часы.
— Я могу идти?
— Скоро. Мы только кое-что выясним. Мы уже во всем, в принципе, разобрались, Веум, — без твоей помощи.
— Так вот зачем вы засадили меня за решетку? Чтобы я не отнял у вас лаврового венка?
Мюус грелся в лучах собственной славы.
— Мы уже давно следили за этой бандой. У нас даже был один человек, который работал на них, — инкогнито, конечно. Я могу даже сообщить тебе, что речь идет о краже валюты у государства и нарушении таможенных правил.
— Каким образом?
— Они ввозили товары и вместо того, чтобы отправлять их на нефтяные платформы в море, продавали их внутри страны. Наш человек проверил отсылаемые на платформы товары и обнаружил, что они совершенно не соответствуют таможенным декларациям.
— Неужели они могли что-то на этом заработать?
— Не забывай, что речь идет о громадных количествах товаров.
Я развел руками.
— По моим сведениям, они посылали совершенно другие товары определенного свойства.
— Ты говоришь о…
Я понял, что мы говорим об одних и тех же вещах, и кивнул.
— Да, стимуляторы, назовем их так. Бенцедрин, мецедрин и все в том же духе.
Он с нетерпением посмотрел на меня.
— Да-да. Побереги свои нотации для других. Мы все это знаем, Веум, не усердствуй. Я просто не хотел рассказывать слишком много непосвященным.
— А как с двумя другими убийствами?
— Мы расследуем их. На данный момент только первый случай расследуется как убийство, другое же дело — несчастный случай. Простая неосторожность.
— Но ведь она была подругой Хенрика Бернера!
— У нас нет никаких доказательств этого. Но, вообще-то, мы признаем, что обе эти смерти имеют отношение к деятельности Карла Бернера. Первый труп был телом его брата, а второй — телом подруги брата. По всей вероятности, они оба кое-что знали. Может быть, они даже угрожали пойти в полицию или куда-нибудь еще и рассказать все, о чем знали. Людям подобного сорта всегда нужны деньги, а за эти сведения им могли хорошо заплатить. Вот тут-то на сцене появляешься ты.