Этот жуткий сон я помнил во всех подробностях, даже когда проснулся, чиркнул спичкой и посмотрел на часы. Половина второго. Я повернулся на другой бок и хотел снова заснуть, но не мог. Сон не шел у меня из головы. Я пытался понять его смысл. По моему мнению, это была путаная композиция из всего, что я пережил за день, — отдельные фразы, ощущения, случайные эпизоды слились воедино. Вся эта каша была тщательно перемешана и сдобрена столовой ложкой фантазии. Я припомнил, что Моника действительно носит золотой медальон и что я еще в сарае обратил на него внимание.
Тревога не покидала меня, она ныла, как нарыв, где-то под сердцем. Я встал и подошел к открытому окну, чтобы глотнуть свежего воздуха. Небо было синее, звездное, на меня навалилась колдовская тяжесть ночной природы. Причудливые кусты крыжовника у стены дома кивали и покачивались от ночного ветра, который шуршал в их листьях. Кусты напоминали старых женщин, что-то шепчущих друг другу на ухо.
Я вздрогнул, заметив во дворе какое-то шевеление. Потом понял, что это Чалая. Вычистив, я выпустил ее на пустошь, но, видно, она затосковала по своей конюшне. Я вдруг сообразил, что слышал во сне ее ржание, именно оно так испугало меня. Успокоенный, я снова лег. На этот раз я уснул сразу и спал без сновидений уже до утра.
Когда я брился, ко мне вошел Танкред.
— Ты не пойдешь со мной посмотреть, что сталось с нашим чернокнижником? — спросил он.
Я смыл пену и пошел за ним по коридору. Мы остановились у двери в Желтую комнату. Танкред внимательно осмотрел три волоска.
— Магическая печать цела! — объявил он. — Дверь ночью никто не открывал. Карстен, ты жив?
Нам никто не ответил. У меня по коже пробежал мороз. Танкред открыл дверь, и мы вошли в комнату.
Карстен лежал на спине, лицо было запрокинуто, словно он находился в состоянии глубокой комы. Я подбежал к кровати и потряс его. Он застонал во сне. Слава Богу, мой страх оказался напрасным. Наконец он приоткрыл глаза, у него был взгляд смертельно усталого человека.
— Это вы меня терзаете? — пробормотал он. — А я ушел глубоко в подсознание. Спал как убитый. С самого вечера. Который час?
Мы с Танкредом оставили его вопрос без ответа, потому что оба внезапно уставились в одну точку.
— На этот раз твой младенческий сон подвел тебя, — сказал Танкред. — Ты пропустил редкое зрелище, взгляни.
Сон мгновенно слетел с Карстена, он посмотрел туда, куда показывал Танкред. И лицо его покрылось смертельной бледностью, как написал бы он сам в одном из своих романов.
На полу вокруг кровати были видны грязные следы. Эти следы кругами огибали пентаграмму и заканчивались у окна. Там в полуметре друг от друга стояли ботфорты капитана, повернутые носками к стене. Казалось, там стоит кто-то невидимый и, широко, по-матросски, расставив ноги, смотрит на море. Танкред внимательно изучил ботфорты. Сравнил их подошвы со следами, оставленными на полу. Потом провел пальцем по голенищу и лизнул.
— Следы от этих сапог, — заключил он. — И сапоги мокрые, причем вода — морская. Не могли же сапоги сами прогуляться к морю, а потом вернуться и всю ночь кружить по комнате.
— Обратите внимание, что внутри пентаграмм нет ни одного следа, — продолжал Карстен. — Этот призрак топтался возле кровати и безуспешно пытался проникнуть сквозь магический заслон. Может, теперь вы согласитесь, что мои методы не лишены смысла. Жаль, что я спал как сурок, такой случай бывает раз в жизни.
Мы позвали остальных и рассказали им, что случилось. Еще раз тщательно осмотрели все углы, и опять безрезультатно. Арне вывел меня в соседнюю комнату.
— Мог Карстен сам все это подстроить? — спросил он. — Так сказать, благородный обман? Чтобы обратить нас в свою веру? Он ведь малый со странностями.
— И как бы он это сделал? — возразил я. — Печать на двери цела, я сам проверял. Окно было закрыто.
— Вот об окне-то я и думаю. Он мог вылезти через него, спуститься к морю, намочить сапоги, вернуться обратно и закрыть окно. Не забывай, он все-таки пишет детективы.
— Даже слабый писатель не позарился бы на такую версию. Только индийский факир способен спуститься с шестиметровой высоты без веревки. А у Карстена даже простыни целы и невредимы.
Арне в недоумении опустился на стул.
— Сдаюсь, — вздохнул он, — и записываюсь в общество «Сверхъестественные явления».
За завтраком мы горячо обсуждали ночное происшествие, но это был бег на месте. Танкред с Эббой мучительно пытались найти ответы на вопросы: что? как? почему? А Карстен не мог простить себе свой ангельский сон. Наконец Арне прекратил этот бесплодный разговор и предложил пойти искупаться. Погода была жаркая, нам всем не мешало освежиться. Предложение было принято с радостью.