Пока ее длинные белые пальцы продолжали наигрывать беззвучную мелодию на компьютерной клавиатуре, она подняла на меня голубые глаза, спрятанные за зеленоватыми стеклами очков. Сквозь такие стекла весь мир должен был казаться заболевшим морской болезнью. Но впрочем, ее улыбка вполне отвечала такому состоянию: достаточно приветливая для того, чтобы я тут же выложил полмиллиона, если я за тем сюда пришел, и достаточно прохладная, чтобы приостановить мое требование к выплате минимум на месяц или два.
— Бернер у себя? — Я попытался поймать ее улыбку и тут же взамен послать свою.
— Ваше имя?
— Веум.
Не похоже было, что мое имя ей хоть что-нибудь говорило. Но ведь оно никогда и ее упоминалось в биржевых сводках.
— Вы ведь не договаривались заранее о встрече?
— Нет. — Но ведь у меня не было и СПИДа.
— Боюсь, что директор Бернер очень занят сегодня. Не могли бы вы…
— Я подожду.
— Боюсь, вам придется долго ждать.
— Ничего страшного. Ведь я в хорошей компании.
Взгляд стал чуть более холодным.
— Я занята.
— Кем?
Она холодно усмехнулась и опустила глаза.
Я наклонился и проследил направление ее взгляда.
— Если ты подключишь к компьютеру кофеварку, то у тебя может появиться пять минут свободного времени.
— В таком случае я предпочла бы использовать их с толком.
В этот момент одна из дверей на востоке, с резьбой, которая наверняка бы заставила царя Соломона мечтать о подобной, внезапно отворилась. Из нее вышел и направился к нам коренастый господин с седой гривой и грудью, которой позавидовал бы и портовый грузчик. Он был одет в темный костюм в полоску, жилетку с золотой цепью и такие начищенные туфли, что я мог бы смотреться в них вместо зеркала.
Даже не взглянув на меня, он обратился к женщине за столом с естественной интимностью, которая могла быть уместна в разговоре отца с дочерью.
— Все заказано, Кари? Цветы, венки, букеты от служащих?
Женщина по имени Кари сделала скорбное выражение лица и успокаивающе кивнула.
— Все сделано. Я только что разговаривала с бюро.
Он демонстративно закатил глаза.
— Мне опять звонила Сесилия. До похорон еще четыре дня, а она просто вне себя. Боится, что мы что-нибудь забудем. Все должно быть на высшем уровне. — Чуть тише, с особой доверительностью: — Во всех жизненных ситуациях.
Я покряхтел.
— Директор Бернер?
Он пристально посмотрел на меня огненными бдительными глазами, которые, как и нос, вполне могли принадлежать горному орлу.
— Кто вы?
— Меня зовут Веум. Варг Веум.
— Ваше имя ничего мне говорит. Что вы хотите?
— Я выражаю вам соболезнования.
Он нетерпеливо отстранил меня с дороги.
— Да-да… Спасибо.
— Я его нашел.
Он посмотрел на меня с внезапным интересом. Быстро смерил меня взглядом, но не похоже было, что осмотр его удовлетворил. Но он привык быстро принимать решения.
— Пройдемте в мой кабинет.
Я взглянул на рыжеволосую секретаршу. На ее столе в правом углу стояла табличка с именем: Кари Карсте. В ту же секунду я ее узнал. Я уже видел ее раньше на черно-белой фотографии на телевизоре в квартире Александра Латора.
Я прошел за Иоахимом Бернером по впечатляющему коридору, но я вовсе не чувствовал себя царем Соломоном, зато за спиной за белым столом сталась восседать и смотреть нам в спину царица Савская.
18
Входя в кабинет Иоахима Бернера, вы попадали в другое время. Ковры на полу были так мягки, что я невольно опустил глаза, чтобы убедиться в их существовании. Вдоль стен стояли книжные шкафы темного дерева с застекленными дверцами, а в простенках между ними висели картины современных художников, но это было скорее расчетливое вложение денег, нежели увлечение искусством. И надо заметить, что речь тут шла о таких деньгах, к которым я вряд ли когда-нибудь приближусь, если не принимать во внимание посещение таких вот офисов.
Мебель тоже была из другого времени — первой половины прошлого века, и я был только рад, что он не предложил мне сесть.
Но и сам он не стал садиться, а остался стоять, как бы лишний раз подчеркивая, что наш разговор будет коротким. Он стал спиной к окну — спиной к традиции. Как раз над его головой я видел большие, если не сказать патетические, виллы на Калфарсиден: памятники исчезнувшему величию, в которых сейчас большей частью жили дряхлые вдовы, ищущие и не находящие смысла жизни их отпрыски и фирмы, которым были необходимы скромные вычеты налогов из годовых финансовых отчетов.
Грива Бернера вполне была бы к лицу и адвокату Верховного суда, да и по голосу было ясно, что он собирается, в лучших традициях адвокатуры, поставить сейчас точку в этой убийственной процедуре.
— Ну так что? Что вам угодно?
— Меня зовут Веум.
— У меня хороший слух.
— И это именно я нашел вашего сына. Вероятнее всего, я также был одним из последних, с кем он разговаривал, прежде чем покинул нас. — Я пожалел о последних словах в ту же секунду, как произнес их. Иоахим Бернер не принадлежал к числу людей, которые любят иносказательные описания. Он всегда выражался предельно четко.
— И о чем же вы говорили?
— Мы договорились встретиться. Но когда я пришел на место встречи, он уже был мертв.
Он следил за мной глазами хищной птицы, покачиваясь с пятки на мысок, наклонив тело вперед и заложив руки за спину. Затем одной рукой уперся в полированную темную столешницу письменного стола. Подобное красное дерево всегда значило силу.
— И что вам известно о его смерти?
— Не так уж и много. Я надеялся…
— А кто вы по профессии, Веум?
Я решил ограничиться образованием и сказал:
— Социолог.
На секунду на лице Бернера выступила волчья улыбка, показавшая его истинную сущность, но тут же пропала.
— Так, может, мой сын был вашим клиентом? Ведь ему наверняка требовалась помощь таких, как вы, с его-то ужасным прошлым.
— Именно о его прошлом я и хотел бы узнать. Мне совсем не нравится, когда люди умирают почти у меня на руках.
— Тогда вам стоит подумать о другой профессии.
— Это слишком плохая реклама для моей сегодняшней работы.
— А чем именно вы все-таки занимаетесь, Веум? Кормите людей баснями? Разве удивительно, что все летит в тартарары, когда на каждом углу сутки напролет открыта забегаловка?
— О чем вы говорите?
— О своем сыне.
Я посмотрел на него. Выглядел он величественно, что и говорить. На лице написана решимость и характер, хотя благополучная жизнь и обильные обеды оставили свой след на шее, так что сейчас его львиная голова отдыхала на подушке красного жира.
— Как хорошо вы знали моего сына, Веум?
— Не очень хорошо. По правде говоря, я встречал его всего дважды. В первый раз он даже не успел представиться, как меня огрели по голове, а второй — был уже просто не в состоянии это сделать. Во вторую нашу встречу он плавал вниз головой в бассейне Аквариума.
— Так, значит, он не был вашим клиентом?
— Нет.
— И все-таки вы хотите узнать… Он не всегда был таким, как в последнее время.
— Нет. Но ведь он не стал таким за одну ночь.
— Я часто задаю вопрос: куда, черт меня подери, катится наше общество? Но никто никогда мне не ответил. Потому что ни у кого нет сил признать, что именно происходит.
— Но вы-то знаете, в чем дело?
Вместо ответа он внезапно показал мне свои ладони. Его пальцы могли не только подписывать контракт. Их железной хватке позавидовал бы любой.