Сделав еще пару заездов, которые ничем его не обнадёжили, Эдуард понял, что без хитрости здесь не обойтись. Мысли роились в его голове и одна наталкивалась на другую: «Надо для начала выяснить точное время его заездов… Но как, как это сделать?».
Он, снова отправил своего коня в манеж и пошел потолковать с Игнатом. У него начинал зреть простоватый, но коварный план.
– Слушай, – заговорческим шепотом начал Эдуард, приобняв за плечо Игнатия, который совсем не был рад такому вниманию. – Надо чтобы ты нашёл мальчишку, который помогает моему товарищу Михаилу замерять время на тренировках перед скачками. Узнай у него за сколько тот проходит километр.
– А если он не скажет? – Спросил Игнат с деланной тревогой, отлично понимая в чем суть просьбы и как её выполнить.
– Тогда придумай, что ни будь. – Сказал Эдуард и протянул ему несколько монет.
После этих слов, Игнат ухмыльнулся, и опустив руки в карманы пошел деловитой походкой в сторону ворот, ведущих на улицу города.
Эдуард сел на коня и проскакал еще несколько кругов рысцой, исключительно для того чтобы сосредоточится. Потом расплылся в зловещей улыбке, слез с коня, расседлал его и сам повел в стойло поглаживая по гриве.
То, что собирался сделать Эдуард должно было оставаться в тайне для всех без исключения жителей города. Если бы была такая возможность, он и сам предпочёл бы не знать о своем поступке. Но другого решения не было, а в скачках надо было победить.
Эдуард тихо вошел в свою половину дома, обнял жену, аккуратно и нежно погладил по голове спящего младенца. Одел дорожный, самый неприметный плащ и сказал домочадцам, что пойдет осмотреть поле, намеченное для городских скачек. Еще раз попрощался и вышел на улицу. Плотно закутался в плащ и пошел быстрым шагом к восточным городским воротам. Выход из города караулил сонный стражник, в обязанности которого, в основном, входил контроль за фермерами, приходящими и уходящими из города. Но главным образом он отдавал дань древней традиции, сохранившейся с тех времен, когда городской совет постоянно ждал вторжения неких, абстрактных врагов.
Эдуард принял скромный сутуловатый вид, мысленно как бы облачился в личину незаметности. Без особого труда проскользнул мимо стражника, пока тот был занят разговором с возницей и размеренным шагом, глядя из-под капюшона себе на ноги, отправился в сторону леса, на берег реки, туда где у подножья холма жил странный отшельник, разбирающийся в том, что обычному человеку знать не положено.
Путь, на самом деле, предстоял Эдуарду не такой уж и близкий. В лучшем случае он надеялся добраться до хижины к вечеру и гораздо быстрее было бы отправится верхом на лошади. Но, конный всадник всегда привлекает больше внимания, потом, почти всех его лошадей знали в городе, и домашних, совсем, не хотелось посвящать в детали. Поэтому он шел, изредка спотыкаясь в своих не удобных, громоздких сапогах наездника, по накатанной телегами дороге. Не глубокий, перетёртый колесами песок мягко принимал ступни в свои объятия, и отпускал их нехотя слегка обволакивая, ноги приходилось поднимать выше чем на мостовой и это утомляло Эдуарда. Потом он в точности не знал маршрут. У отшельника никогда не был, и теперь ориентировался только на рассказанные истории, шёл пользуясь общим знанием направления.
– Как печально что река у нас не судоходная. Вниз по течению пороги и перекаты, а выше мели и узкие протоки. Потом похоже на то, что какие-то твари живут в этих водах. Не случайно люди пропадают даже на берегу. К реке и подходить то опасно не то что плыть по ней. Иначе, можно было бы путешествовать на лодке, создать колонию в низ по течению или найти другой город и торговать с ним. – Мечтал в слух Эдуард. Он, когда оставался наедине сам с собой любил, так сказать, «поговорить с умным человеком».
Солнце клонилось к закату и становилось все более очевидно, что не до какого отшельника он сегодня не дойдет и надо остановится в таверне рядом с фермами, у мельницы. Там его знали и по этой причине такая мысль была отброшена, вместе с надеждой на горячий ужин и сухую теплую кровать.
– Как же я отвык от пеших прогулок, совершенно неожиданно и дорогу один плохо различаю. – Продолжал шепотом жаловаться сам себе Эдуард. – Полгода всего не был в этой стороне поселения, а раньше один сюда не добирался. И что же, готов заплутать на прямой дороге.
Говорил Эдуард ещё много и по большей части жаловался на самого себя, дорогу, сапоги. Вспомнил даже прислугу и досталось конечно Игнату. Весь его монолог продолжался пока за его спиной не раздался скрип телеги. Эдуард съёжился, потому что был уверен: каждый человек отлично его знает, и сильнее натянул капюшон. Звук колес и топот копыт постепенно приближался. Но, было ясно что телега едет медленно, звуков хлыста не слышно вовсе, а скрип плохо смазанной ступицы доносился с ощутимыми перерывами. Эдуард, поддавшись овладевшему им волнению собирался свернуть с дороги и пойти прямиком в поле, схоронится где ни будь между кустов, но вовремя опомнился сообразив, что такое поведение вызовет еще большее подозрение чем одинокий путник на дороге в вечерний час. «Может просто мимо проедет?!» – Промелькнула в голове надежда. Но телега потихоньку поравнялась с ним и где-то у Эдуарда над головой раздался голос возницы: