– Папочка, это все замечательно, я только хотела узнать может ли быть такое, что духи за нами шпионят, может ли кто-то из них находится среди нас видимо или не видимо и узнав о наших планах использовать это в своих целях. Могут ли у них быть интересы, в нашем мире которые им хотелось бы реализовать? – Дора крепко держалась за отца двумя руками, словно боялась снова споткнуться. Правой рукой она сжимал его кисть, а левой вцепилась в предплечье чуть выше локтя. Она привыкла ходить рядом с ним именно таким образом ещё с детства. Так можно было повиснуть на нём как следует, когда устали ноги, или просто удобно прильнуть в порыве нежности.
– Духи есть очень разные, но все они жители потусторонних миров. – Продолжил Годфри. – Обычно они чувствуют себя комфортно только в своей среде обитания. Эта среда не обязательно привязана к месту. Есть и духи путешественники. Чаще они перемещаются вместе с человеком образуя некий симбиоз. Как например мои живущие в торбочке у меня на поясе. Но я знаю случаи, когда некоторые из них обратившись в человека или чаще животное заходят видимо в наше поселение. Но шпионить это немного не про них. Они совершенно по-другому воспринимают мир и в отличие от людей видят вероятности стечения ближайших событий. Чаще они просто изучают все, что происходит вокруг, ищут способы для реализации в этом мире, пытаются влиять на людей. В большинстве случаев они преследуют цель подчинить человека своей воле для того что бы обрести способность действовать в мире. Поэтому для них нет ничего лучшего чем создать вокруг себя культ почитания.
Так они медленным прогулочным шагом подошли к дому. Годфри сдал свою беглянку в руки Василия, а сам отправился к школе своих учеников. Но Дора не собиралась долго оставаться во власти помощника отца. Ее чрезвычайно заинтересовал незнакомец, который вошёл в баню с Котом и его другом. Потому, что в городе новых людей быть не могло, а взволнованность отца говорила о надвигающихся переменах. Дора решила выяснить, что это за человек во что бы то не стало.
Широкое и приземистое здание школы типа «шале» смотрело на своего учителя прищуренными узкими окнами. Он остановился в некоторой нерешительности прежде чем взяться за ручку двери. Неизбежность предстоящих событий давила на него тяжёлым грузом. Настает тот момент, ради которого он воспитывал своих учеников. Он не мог окончательно четко сформулировать причину своего беспокойства, но чувства его, как правило не обманывали, а в душе было не спокойно. Он собирался провести обряд общения с духами, но это было не просто и требовало подготовки которой он и занялся, войдя в шале.
Баня
Кот с Канатом и странник прошли сквозь небольшой садик и попали в просторную раздевалку где им дали полотенца и шапки. Странник, взяв полотенце пошел в сторону, как бы стесняясь, а Кот с Канатом были этому только рады, потому что не чувствовали в себе сил для знакомства.
Канат перекинул полотенце через плечо, надел войлочную шапку, а похмельный Кот, опоясавшись полотенцем, шапку зажал под мышкой. Весь с сутуленный пошёл вслед за своим другом к лавкам на которых можно было разместится и рядом с которыми были приготовлены небольшие столики с пищей и напитками. В первой половине дня других посетителей было мало, и половина из них напоминала своим состоянием здоровья Кота. Канат сел на лавку и стал растирать ноги вытянув их насколько это было возможно. Кот, наоборот скрючился и сказал тихо:
– Налей пожалуйста кваса.
Сильвестр не заставил себя долго ждать взял со столика заранее приготовленный, большой, глиняный кувшин с хлебным квасом налил две полные кружки, над верхней кромкой которых не на долго поднялась пена, но тут же осела. Кот присосался к мутной жидкости, а Канат начал беседу. –
– Странного мы человека сюда провели. Как ты думаешь кто он?
Кот ответил как-то не внятно, но смысл Канат уловил точно: его друг понятия не имел кто это и в сущности ему абсолютно все равно.
После такого ответа Сева пристроил Кота поаккуратней на лавке, которого мама кстати или нет назвала Лукой. Но имя это не прижилось, в народе и большинство друзей звали его просто Кот за присущее ему с рождения сибаритство и вальяжность. Начал наблюдать за странником освоившим неприметный уголок. Он сидел, стараясь не привлекать внимания, аккуратно отхлёбывая из чашки горячий чай, потом встал и направился в парилку. Его тело, которое он старался максимально скрыть под полотенцем выдавало в нем война, а воин в Новгороде был только один. Остальные кто мог бы претендовать на это звание назывались его учениками. Но странник, судя по возрасту никак не мог быть учеником Годфри. Скорее наоборот Годфри был младше и выглядел менее солидно. Даже в те дни, когда Канат наблюдал его в бане гордо шествующим поперек общего зала, беспечно перекинувшего полотенце через плечо. Странник был словно старше, хотя возраст его было определить трудно. Канат ещё подумал: «Он скорее более матёрый чем взрослый». Тело его напоминало стальной трос, по сравнению с ним Годфри выглядел как хорошо скрученная пеньковая веревка. Несмотря на то, что Сева не отличался особой социальной активностью и горожан знал плохо, он понял, что за этим парнем надо проследить, явно он не тот, кем хочет казаться. Главная проблема заключалась в недееспособности Луки, который последние десять минут сидел молча, сосредоточенно выкладывая на тарелке нечто из комков хлебной мякиши.