Отпив из кружки почти половину чая с молоком, я вспомнил что-то и быстро оглянулся на Лёньку. Так и есть!.. Коля Малый сейчас обрабатывал его правую ногу, то есть ступню… Это открытие я сделал с неожиданным для себя чувством удовлетворения… Ведь именно этой своей правой ступнёй начинающий дембель Тетюкин пнул меня в пах… Когда мы — свежеприбывшее молодое пополнение стояло в одну шеренгу в казарме первой роты. Тогда многие дембеля пробовали силу своих ударов на беззащитных и запуганных духах… И этот дембелёк Тетюкин тогда выбрал своей мишенью именно меня… Сучонок… Но вот прошло несколько месяцев и армейская жизнь по своему наказала кого и следовало наказать… Хотя и не так уж сильно…
Ведь тогда не все дембеля первой роты решили самоутвердиться в столь приятной ипостаси новоявленных дедушек… Избивая подряд зелёных и желторотых… Причём некоторые из дедов били вполсилы… А вот особо обиженные судьбой… Так те старались по полной…
А значит… Лёньке Тетюкину сегодня досталось поделом… Хоть и маловато.
«И какой же ты кровожадный!.. Бываешь!.. Когда голодный…»
Глава 7. НАШЕ ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ
Вертолёт с нашей разведгруппой летел над ужасно знакомыми мне полями зелёного хлопчатника. Кроме него, под нами проносились узкие арыки с мимолётными зеркальными полосками воды и грунтовые дороги, окаймлённые невысокими насаждениями. Маршрут оказался мне тоже страшно знакомым, и у меня от волнения гулко заколотилось сердце. А вот и посёлок. Он появился очень уж неожиданно, и теперь наш борт стремительно нёсся над домами.
В нужном месте вертолётчики сделали небольшое пике, и это оказалось самой большой их ошибкой в пилотировании винтокрылой машины на сверхмалой высоте. Сначала передняя стойка шасси, а затем и задние колёса зацепились за конёк крыши… И вертолёт стал беззвучно рассыпаться в воздухе… Вернее, у него оторвало днище вместе со всеми колёсами. И все наши разведчики одним общим клубком грохнулись на крышу… И она всех нас выдержала… Ведь это был нижний скат крыши именно моего дома.
А внизу, то есть во дворе уже стояли с задранными вверх головами все девчонки и мальчишки с моей улицы… И даже она — Светка… Длинноногое и веснушчатое создание, приезжавшее к нам на летние каникулы…
Несколько томительных секунд все бойцы спецназа, сидящие на задницах на уцелевшем шифере, и стоящие внизу ребята смотрели друг на друга… А поскольку именно я и был здесь старшим по званию, то мне и следовало первым начать приятную беседу…
Но мне не дали это сделать. А ведь в эти секунды из нашей летней кухни только-только вышла моя мамка с кастрюлей в руках…
Я почувствовал сильный удар в свой правый бок… И, несмотря на это досадное недоразумение, моё сознание всё ещё барахталось во сне, усиленно стараясь занырнуть в него обратно и поглубже… Однако удар повторился… И, едва открыв глаза, я резко повернулся в своём спальнике, чтобы со злостью выяснить личность этого наглеца…
«Ну, если это Лёнька-Пайпа… — подумал я, стиснув зубы. — То…»
Однако наглым моим обидчиком оказался товарищ майор. Причём он с не меньшим раздражением уставился на меня. Ну, как будто это я только что пинал его по рёбрам…
— Зарипов! — сердитым тоном спросил меня партай-геноссе. — Где завтрак?
Я слегка опешил. Это конечно понятное дело, что война войной, а обед строго по распорядку. Однако это выражение относилось исключительно к приёму пищи в полдень. А вот что касается завтрака… Ничего подобного нет ни в уставе внутренней службы, ни в нашем солдатском обиходе…
— Какой завтрак? — переспросил я товарища майора. — И время-то…
Однако парторг оказался чересчур уж сердит и скорей всего ужасно голоден.
— Такой вот завтрак! — самым нахальным тоном заявил он. — Который по утрам едят!
Но я уже посмотрел на циферблат своих часов и успел мельком определить точное положение стрелок на нём. А потому попытался вполне резонно отбрыкнуться от голодного партийца.
— Товарищ майор! — объяснял я. — Время — семь часов пятнадцать минут. А завтрак должен быть в восемь часов.
И ведь говорил я сущую правду. Именно в восемь часов утра вся наша Советская Армия дружненько топает в столовую, быстренько рассаживается по длинным лавкам и усиленно начинает поглощать военную якобы пищу… То же самое творится и на нашем доблестном и непотопляемом военно-морском флоте, правда в несколько скученных условиях и без обязательной строевой подготовки для поднятия аппетита. А вот в девять часов утра начинается развод подразделений по местам занятий или трудовым участкам. Но про это я только успел подумать…