23 мая 1967 года Людвигсбугское отделение сообщило, что материал предварительного расследования был передан в 1963 году в администрацию государственного прокурора в Касселе. Выяснилось, что Барбье в последний раз жил в Аугсбурге, поэтому в августе 1965 года его дело перевели туда. Затем аугсбургский суд заявил, что дело находится вне его компетенции, так как Барбье был приговорен к смертной казни французским военным судом, а значит, западно-германский суд не может вновь предъявлять ему те же самые обвинения. «В любом случае судебное преследование не представляется возможным, так как считается, что Барби находится в Египте и вряд ли вернется добровольно или подвергнется экстрадиции».
22 июня 1971 года администрация государственного обвинителя в Мюнхене заявила, что дело против Барбье закрыто. Хотя Барбье, по всей вероятности, принимал участие в депортации евреев, но «не существует доказательств того, что подозреваемый знал об ожидавшей их судьбе». Что касается уничтожения бойцов французского Сопротивления, невозможно доказать участие Барбье в казнях, хотя он и отдавал приказания об арестах. «Выяснение обстоятельств казней, проведенных в лионском отделении гестапо, не представляется более возможным ввиду прошествия большого времени и количества убийств, совершенных в зоне ответственности лионского отделения гестапо».
На самом деле Барбье командовал подразделениями гестапо, уничтожавшими французов. В 1944 году он сообщал в свой штаб в Париже, что отправляет трехлетних еврейских сирот в «трудовые лагеря» в Восточной Европе. И эта хвастливая телеграмма до сих пор хранится в его папке.
Итак, Беата Карлсфельд могла убедиться, что ее соотечественники вовсе не стремятся свершить правосудие.
Привлекая внимание общественности к процессу Барбье, Беата пыталась вывести Германию из состояния равнодушия, на которое, по ее мнению, и рассчитывал Борман. Она знала, что и от Франции вряд ли можно ждать правосудия: там в судах заседали люди, не стремившиеся ворошить прошлое. В своих расследованиях она обнаружила примеры того, как убийцы спасаются от суда, продавая свои «таланты» разведкам Востока и Запада. Так, Клаус Барбье работал на агентство по импорту-экспорту на Шилленштрассе, 38 в Аугсбурге, а подобные агентства нередко становились частью шпионских сетей. Аугсбургским агентством заведовала организация Гелена.
…Чиновник международного еврейского агентства характеризовал Беату Кларсфельд как «параноика», стремящегося решить какие-то свои психологические проблемы. Она будто бы принадлежала к душевно неустойчивым людям, мечтающим о мученическом венце. Она хотела стать еще одной Жанной д’Арк! Этот чиновник был квалифицированным психологом, экономистом и профессором международных отношений. Он подробно рассказывал о путях преодоления Западной Германией своего нацистского прошлого, о том, что суды делают все возможное, чтобы наказать основных преступников… Но немцы, подобные Беате Кларсфельд, по его мнению, только мутят воду!
К тому же девушка нарушила приличия, влепив пощечину канцлеру Курту Кизингеру на съезде ХДС в Берлине, «чтобы привлечь внимание общественности к постыдному появлению нацистов на политической арене».
Стивенсона привела в замешательство мощь этой чиновничьей атаки на Беату Кларсфельд, явно не адекватная масштабам происшествия. Стивенсон просмотрел официальный парламентский бюллетень о дебатах в британской палате общин, состоявшихся вскоре после того, как в 1966 году Кизингер стал канцлером. Тогда лорд Монтгомери, убежденный консерватор, предупреждал пэров Соединенного королевства об опасностях немецкого милитаризма. Еще один представитель правого крыла — виконт Бриджман — сказал, что двенадцать лет назад невозможно было представить более абсурдную ситуацию, чем возвращение немцев к нацистским принципам.
Теперь положение стремительно становилось иным. В памяти всплывали тридцатые годы, показавшие миру, как быстро может измениться обстановка в такой стране, как Германия. Хотя министерство иностранных дел Великобритании старательно избегало всяческих намеков на разочарование в политике Западной Германии, но дебаты в палате общин говорили сами за себя. Монтгомери также озвучил опасения очень многих людей в связи с тем, что обширный вывод британских войск мог оставить немцев в распоряжении северной армейской группировки. И это в то время, когда мало что сдерживало возрождение неонацистских идей.
Монтгомери не раз приписывали разнообразные недостатки, но даже его заклятые враги не могли бы принять его за параноика, услышав эти речи.