Стивенсон разговаривал с Йоном вновь, когда тот прибыл в Лондон с визитом к вдове барона Ванзиттарта. В его честь получила название доктрина, согласно которой военная политика немецких лидеров поддерживалась немецким народом еще со времени франко-прусских войн, и Германии предстояло теперь пройти через демилитаризацию и «коррекционное обучение», чтобы это никогда не повторилось.
…На этот раз Стивенсон подготовился лучше. Его всякий раз расстраивало обращение к Государственному архиву Великобритании. Но Энн Шарпли вызвалась помочь. Будучи одним из самых путешествующих иностранных корреспондентов, она знала, что и как искать. Она написала Стивенсону в сопроводительной записке: «Государственный архив находится в той части Лондона, которая возникла в викторианскую эпоху. Там между газетными редакциями Флит-стрит с их стремительной жизнью и по-грегориански сонными Судебными палатами, на территории, где среди зеленых лужаек и розовых клумб бродили задумчивые юристы, выросли несколько амбициозных готических зданий, ставших воплощением вечности всего британского, в первую очередь — Дом правосудия и Государственный архив. Там собраны многие миллионы документов, относящихся к действиям центрального правительства и судов Англии и Уэльса, начиная с XI века.
Чтобы иметь туда допуск, необходимо после тщательной проверки на благонадежность со стороны чиновников получить рекомендацию человека, занимающего важный пост, например, священника, врача или юриста.
В этом месте вы просто зарыдаете из-за отсутствия компьютера. Тут не существует какого-либо понятного каталога, поэтому приходится бегать от одного клерка к другому, из одной комнаты, пропитанной затхлым запахом и набитой манускриптами, в другую.
Те, кто желал бы ознакомиться с документами министерства иностранных дел, вынуждены, получив на небольшом листочке маленький нечеткий неразборчивый план, отправляться через улочки, словно сошедшие с диккенсовских страниц, в другую готическую громаду, созданную из красного кирпича вместо тесаного камня, где тоже царит атмосфера вечности. Там не позволено пользоваться чернильной или шариковой ручками. Можно предположить, что этот запрет сделан, чтобы вы не испортили документ. Или они настаивают на карандаше, так как он пишет бесшумно? На стенах висят объявления с просьбами говорить тихо или вообще не разговаривать, а также предупреждения, что запросы, полученные после 15 часов 30 минут, рассматриваются на следующий день, при этом ежедневный лимит выдачи — три документа. Здесь соблюдают размеренный ритм научных занятий, а уроки истории, извлекаемые из этих документов, столь суровы, что поневоле настраиваешься на размышления».
Конечно, было свинством заставлять Энн копаться в этих папках. Но Стивенсон успокаивал себя мыслями о том, что у нее больше терпения. Ему повезло в этих архивах только единожды. В одной из многочисленных кабинок он обнаружил клерка в черном хлопковом халате европейского фасона. Узнав, что Стивенсон хочет получить новые рассекреченные документы, связанные с войной, он сказал: «Так, значит, Вы охотитесь за теми сбежавшими нацистами — Борманом и компанией!» Он подслушал предыдущий разговор Стивенсона со своим начальником. Стивенсон увидел на столе стопку бумаг по интересовавшему его вопросу.
…Доктора Йона похитили, чтобы подлечить по-советски, когда он все еще отвечал за защиту Западной Германии от коммунистов и неонацистов. Те, кто считал его британским агентом, вспоминали, что в 1954 году его ужаснуло возвращение к публичной жизни тех самых немцев, которые поддерживали у власти Гитлера. Йон участвовал в заговорах против Гитлера и видел, как вешали его товарищей и его собственного брата, лишенного даже права быть расстрелянным. Поэтому пошел слух, что Йон перешел на сторону коммунистов из-за горя и отчаяния. Но ветераны британской разведки категорически заявляли, что его увезли насильно и держали в Союзе принудительно.