В такой ситуации серьезные преступники чувствовали себя в полной безопасности. Некоторые начали писать мемуары, чтобы доказать свою невиновность, другие возвращались из изгнания со своими толкованиями национал-социалистической философии.
Отто Йон был одним из многих интеллектуалов, которые, казалось, приходят на землю, чтобы обличать несправедливость, и делают это столь непримиримо, что никто не хотел бы оказаться с ними рядом. Он отбыл срок в западногерманской тюрьме, который назначили ему из мести, был интернированным или заключенным в трех других странах. Вроде бы он смирился, но так и не смог хранить молчание. Русские, очевидно, предлагали ему выгодные условия, чтобы он остался, также поступали и восточные немцы.
Он вернулся в свой старый дом в Кельне. Его никто не ждал. Он не стал сторонником ни коммунистов, ни нацистов, и не примкнул к какой-либо религиозной группе. Он сохранял независимость, а это обычно так раздражает окружающих!
Йон уехал из Германии в 1966 году, в то время как граф фон Кильманзегг являлся командующим двадцати трех натовских дивизий, включая британскую армию на Рейне. Этот самый Кильманзегг, служивший штабным офицером в отделе разработки операций верховного командования, 23 июля 1941 года подписал следующий приказ для 6-й бронетанковой дивизии: «Захваченных партизан следует не расстреливать, а вешать на виду около деревни… В случае нападений на немецких солдат или на отряды все деревни в радиусе четырех километров следует сравнять с землей, а всех жителей мужского пола казнить через повешение».
ДЕЛО ФЮРЕРА НЕ ПОГИБЛО
Преступники не только обрели уважение, но и снова надели форму. Между тем достойных людей поставили в безвыходное положение. Такие, как Йон, были наказаны, а те, кто поумнее, остались на свободе. Расистские фантазии Гитлера вновь овладевали людьми, знакомившимися с ними по зарубежным изданиям «Майн кампф». Гитлеровские пропагандисты, финансируемые теперь правительствами разных стран, пропитывали все вокруг старым расистским зельем. Больнее всего это ударило по Израилю. В арабских государствах свободно работали нацистские профессионалы. В Боливии гестаповец уподоблял расправу с деятелем французского Сопротивления ликвидации партизан Че Гевары. Никого это не удивило — людям было все равно.
Процесс в Нюрнберге не покончил со злом. Тысячелетний рейх набирал полную скорость уже двенадцать лет. Проповедники расового превосходства были по-прежнему полны энергии, и в мире накопился огромный опыт развития фашизма во всех его проявлениях.
К концу войны союзническая армия оказалась вместилищем различных талантов. Там были американские и британские писатели, психологи, взломщики и прочие мастера на все руки. Доносы и доклады строчили многие: знаменитая любовница немецкого дипломата, чемпион по боксу в тяжелом весе Гене Танней, европейские физики и выпускники разведшкол, расположенных на безопасном расстоянии от любопытных нацистских взглядов. Печатали и передавали им инструкции юные особы, обычно назначавшие свидания «под Атласом» в Рокфеллер-центре на Пятой авеню. В конце 1945 года туда прибыл разведчик Ноэль Ковард, чтобы уладить с союзниками вопросы, касавшиеся работы на них. Туда также приехал шеф отдела пропаганды во вражеских странах Кэмпбел Стюарт и Роалд Дал, молодой пилот королевских ВВС Великобритании, чьи рассказы для детей Элеонора Рузвельт читала своей семье в самые тяжелые годы войны. Результатом соединения этих творческих сил стали блистательные схемы шпионажа, диверсий и обмана, направленные на то, чтобы положить конец нацизму. Затем Берлин пал и глава немецкого подводного флота объявил о безоговорочной капитуляции Германии.