Иксус вскочил и снова забегал по камере.
"За что?" - этот извечный вопрос русского интеллигента терзал измученную душу бывшего первого секретаря. В принципе вся наша жизнь состоит из вопросов. Начав с любопытствующего "почему", рано или поздно мы задаем вопрос "зачем", который с течением жизни становится все более приземленным "а оно мне надо?". И вот когда ты начинаешь ясно понимать, что тебе ничего не надо, наступает наказание за разочарование, и вот уже ты потрясенно вопишь, глядя в небеса: "За что, Господи? За что?" А просто так, как говорили герои известного советского мультфильма. За твое разочарование жизнью.
Какую фантастическую жизнь дано было прожить Митрофану Николаевичу Пригоде - от рядового и в общем-то безвестного секретаря райкома партии захолустного района провинциальной области до бродячего проповедника, которого предстояло узнать всему миру. Другой бы надулся от гордости, голову вконец потерял, а Митрофану Николаевичу почему-то все это совершенно не нравилось.
О технике распятия он ничего не знал, только не без оснований полагал, что это будет больно.
Пока Митрофан Николаевич Пригода от отчаяния выцарапывал на каменной стенке нецензурные русские слова в адрес Синедриона, римского цезаря и непосредственно тех, кого он считал виновниками своих несчастий, в убежище халдея Мардука заседал штаб его спасения. На этот раз приглашен был жаждущий казни книжник Анна, чтобы по возможности четко разъяснил свою позицию товарищам. И не пойти было нельзя - прокуратор обеспечил явку с участием легионеров, которые приказы выполняли не задумываясь. Одно слово - римские отморозки! Таким только моргни, они любого на крест; словно бабочку, пришпилят и встанут рядом с чувством выполненного долга.
- Не вижу выхода, - сухо сказал книжник. - В конце концов, он сам себя загнал в этот тупик. Оказаться в подходящем месте, в самое нужное время... Нет у нас выхода, да и для него это будет лучшим вариантом. Прав я, Федя? Что бычишься? Скажи людям, прав я или нет?
Прокуратор, которому накануне прозрачно намекнули об ответственности за продажу потенциальному противнику секретного оружия*, хмурился и морщился, но с возражениями не спешил.
* А не продавай баллисты персам, тогда и спать спокойно будешь!
Софоний вел себя более активно. Как сын пустынь он к Иерусалиму не очень-то и привязан был, никто не мешал ему скрыться в песках и надеяться на то, что люди прокуратора его остановят, было смешно и наивно - дураком прокуратор не был и задерживать того, кто мог свидетельствовать против него, конечно же, не стал бы.
Софоний это понимал, а потому его нападки на хитроумного книжника сразу же приобрели агрессивный характер.
- Будя, будя прикрываться государственным интересом! - кричал он. - Ишь, про общечеловеческие ценности заговорил! Человек, душа его - вот главная ценность, другой нету. А это месть, Ваня, мелкая месть!
- Да пойми ты, дурья голова, - продолжал уговаривать товарища книжник. Не нам он уже принадлежит - истории! Мне его, может быть, жальче, чем другим. То, что мы с Митрофаном в области вынесли, не каждому дано пережить. А выпито сколько было? А баб перещупано? Только не имеем мы сейчас права на жалость. Распятие, братцы мои, это факт истории, поворотный пункт, можно сказать, после которого человечество от язычества отвернется и к истинному Богу свой лик обратит!
- Ты, Ванька, говори, да не заговаривайся! - резко осадил старого товарища караванщик. - Где ты истинного Бога увидел?
- Это для тебя он товарищ, - хмуро сказал Волкодрало. - А для других? Ты сам посуди, - принялся книжник загибать пальцы, - из будущего пришел, столько рассказал людям про Царствие Небесное, чудес натворил, а тут еще и смерть мученическую принял с терновым венцом! Это ты не поверишь, а иудеи народ доверчивый, как дети из интерната для умственно отсталых, они же через год на него молиться станут! И не предположения это, а исторические факты. Римские граждане от своих богов отрекаться начнут! Да вы сами прикиньте, где в наше время Папа Римский обретается? Ну? Где Ватикан находится? Вы ведь не хотите, чтобы вместо православия в России, скажем, буддизм был? Или на Перуна со Святовидом молились?
- Пусть они на кого им хочется молятся! - гневно вскричал караванщик. - А Митрофана я вам не отдам. Он ведь тогда в пустыне Негев меня от верной смерти спас. Не пырни он кинжалом того кочевника, так бы и похоронили меня около колодца!
- Ну и иди вместо него на крест! - запальчиво крикнул Волкодрало. Жалостливый какой!
И осекся под пристальным взглядом караванщика. Караванщик обошел его, оглядывая со всех сторон, и, ни к кому в отдельности не обращаясь, сказал:
- Комплекцией он, конечно, поплотнее будет, но это до поры - за недельку на тюремной диете до нужных кондиций дойдет. А бороденка такая же пегая и взгляд лихорадочный.
- Федя, да скажи ты им! - нервно выкрикнул книжник. И вновь прокуратор промолчал. Взгляд у него был отсутствующий, словно прикидывал римский ставленник, что ему выгоднее - проповедника на крест послать или книжником его заменить. И по улыбке на выбритом лице прокуратора понималось, что второй вариант ему нравится больше.
- Я так понимаю, - нарушил недобрую тишину черноглазый скульптор. - Надо нам и рыбку съесть, и...
- А вот этого не надо! - перебил скульптора Софоний. - Ишь нахватался в Грециях!
Сказанное разрядило обстановку, и беспощадный блеск в глазах прокуратора Иудеи погас. Потянувшись за сочной грушей, прокуратор недовольно сказал:
- Риск!
- Риск, - согласился караванщик. - Но кто не рискует, тот скудной поской пробавляется. Значит, будем спасать товарища? Я правильно понял присутствующих?
Взгляды хищно пронзили книжника. Под этими взглядами книжнику стало неуютно, он заерзал на скамье, заелозил ногами по полу и сказал в пространство:
- Да я-то что? Нашли царя Ирода! Я - как народ решит!
Вздохнул и пожаловался:
- Вам хорошо, а меня уже третий день раб достает. Чуда требует. Бегает за мной с отрубленным ухом: "Сотвори чудо, рабби! Сотвори чудо!" Ну нет у меня клея, чтобы ухо ему обратно присобачить!