Повозка тронулась и направилась на север. Кира закинула свою медицинскую сумку на плечо и огляделась; Ашарокен был погребен под кудзу, как и большинство маленьких городов, но Лонг-Айленд Саунд* мягко простирался до побережья, небо было чистым и спокойным.
- Милый городишко.
- Глядеть в оба, - сказал Паттерсон. Солдаты рассыпались цепью, медленно обходя клинику по периметру, пока Спаркс и Браун приближались к разрушенному зданию, держа штурмовые винтовки возле глаз. Кира была очарована тем, как они двигались, их тела поворачивались, поднимались и опускались, они были твердыми как скала - выглядело так, словно оружие находилось на невидимых рельсах, пока солдат кружил вокруг него. Фасад клиники, когда-то стеклянный, теперь был разрушен и зарос кудзу, но на одной из центральных бетонных опор была нанесена ярко-оранжевая метка спасательной команды. Кира сделала достаточно рейдов, чтобы узнавать большинство из знаков, но этот она знала лучше всего - "частично зарегистрировано, вернуться с медиками". Спаркс и Браун плавно передвигаясь, прикрывали друг друга, когда входили внутрь, пробираясь через завалы и растительность. Паттерсон осторожно залез на крышу, держась на краю, где она оставалась твердой, и продолжил наблюдение с высоты.
Пока они охраняли здание, Кира с Маркусом проверяли генератор. Это была тяжелая рама на двух колесах; нижняя часть держала массивную батарею и рукоять, в то время как сверху была расположена солнечная батарея и виток за витком, кабели и разъемы. Медики всегда присутствовали на таких рейдах, чтобы рабочие были в безопасности, но, если пехотинцы помечали медицинское оборудование, то медики брали генераторы, чтобы воткнуть оборудование в розетку, проверить его и убедиться, что оно стоит того, чтобы его забрали с собой. Остров был и так захламлен, так что не имело смысла наполнять Ист Мидоу техникой, которую нельзя использовать.
Улица была заполнена припаркованными проржавевшими автомобилями, со спущенными шинами и разбитыми стеклами окон, что не выдержали забвения и воздействия стихии. В одном из авто на водительском сидении находился жутко ухмыляющийся скелет - жертва РМ, которая попыталась куда-то сбежать, пыталась уехать на другой конец мира. Кира гадала, куда бы он мог попытаться сбежать. У него даже не получилось отъехать от своего двора.
Две минуты спустя Браун снова открыл дверь и махнул им: - Все чисто, но смотрите под ноги. Выглядит так, будто дикие собаки облюбовали это место в качестве своего логова.
Маркус ухмыльнулся: - Преданные маленькие ребята. Должно быть, очень любили своего ветеринара.
Кира кивнула: - Давай-ка его подключим.
Маркус поставил генератор на колеса и медленно вкатил его внутрь, но Кира, заметив, что Браун надел маску, остановилась, чтобы достать свою: сложенный надвое платок, смоченный несколькими каплями ментола. Все тела уже давно сгнили, как тот скелет в машине, но собачьи тела все еще продолжали разлагаться, не говоря уже об ужасном запахе мускуса, экскрементов, и Бог знает, чего еще. Кира повязала платок вокруг рта и носа и зашла внутрь, где Маркус, сдерживая рвотные позывы, шарил в карманах в поисках своей маски.
- Тебе следует быть более внимательным, - спокойно сказала она, проходя мимо него в заднюю комнату. - Все, что чувствую я - живой запах мяты.
Медицинская комната была хорошо оборудована и не выглядела разрушенной, хотя кто-то, очевидно, значительно в ней порылся, оставив отпечатки и следы на толстом слое пыли. "Скорее всего, это были пехотинцы", - подумала она, - "хотя, я никогда раньше не видела, чтобы их интересовали медикаменты".
Кира начала готовить место на прилавке, чтобы откладывать то, что нужно забрать и то, что нужно уничтожить. На тренировках первое, что узнавали интерны - какие лекарства и с каким сроком годности нужно взять, чтобы они были безопасными. Принести в Ист Мидоу лекарства с истекшим сроком годности было куда хуже, чем притащить сломанные механизмы, не потому что они занимали место, а потому что они были опасны. Доктора были хранителями всей человеческой расы; последнее, что им было нужно, чтобы кто-нибудь принял просроченные таблетки. Или того хуже, чтобы выброшенные лекарства попали в грунтовые воды. Было гораздо проще и безопаснее разобраться с ними здесь; их обучали работать и с медикаментами для животных именно на случай такого рода событий - антибиотики для собак были, в конце концов, антибиотиками, а без их производства островитяне могут только взять то, что уже создано. Кира уже сортировала содержимое шкафчиков, когда зашел Маркус. Его маска заняла свое законное место.
- Здесь пахнет как в склепе.
- Это и есть склеп.
- И животные - это не самое худшее, - сказал он, - хотя, клянусь, что вонь стоит как от всех собак в мире. - Он открыл другой шкафчик и стал не глядя раскидывать лекарства по кучкам Киры, зная, что куда. - Нет, - сказал он, - самое худшее - это пыль. Что бы еще мы не забрали отсюда, я уношу фунт пыли домой в своих легких.
- Это закалит твой характер, - смеясь сказала Кира, пытаясь подражать Сестре Харди. - Я была в девяти миллионах миллиардов имущественных рейдов, а тебе нужно просто научиться справляться с этим. От того, что ты дышишь трупной пылью, активизируется работа твоих почек.
- В рейдах нет ничего хорошего, - сказал Маркус, олицетворяя Сенатора Хобба, - но это важно для выживания всего человечества. Задумайся о том, какой вклад ты внесешь в славную новую страницу истории!
Кира громко рассмеялась, Хобб всегда говорил о "новой странице истории". Словно все, что им нужно делать - писать, а книга никогда не закончится.
- Будущие поколения будут с трепетом вспоминать исполинов, что спасли нашу расу, - продолжил Маркус. - что отбросили Партиалов и излечили от РМ раз и навсегда. Что спасли жизни многих детей и... - слова замерли и в комнате повисла неловкость. Они продолжили работать в тишине. Спустя некоторое время Маркус снова заговорил.
- Я думаю, они нервничают больше положенного, - сказал он. Потом помолчал. - Они не говорили об этом на собрании, но они действительно снова говорят о снижении детородного возраста.
Кира остановилась, рука замерла в воздухе. Она бросила на него мимолетный взгляд: - Ты серьезно?
Маркус кивнул: - Я встретил Изольду по дороге, когда шел домой переодеться. Она говорит, что новое движение в Сенате настаивает на статистическом исследовании, они говорят, нам нужно не лекарство найти, а нарожать достаточно детей, чтобы ударить по проценту.
Кира повернулась к нему лицом: - Мы и так уже его снизили. 0,4 процента означает, что каждый из двухсот пятидесяти детей будет иметь иммунитет. Мы это уже дважды проходили.
- Я знаю, что это глупо, - сказал Маркус, - но даже врачи сами "за" - большее количество детей поможет им в любом случае. Больше возможности для изучения.
Кира повернулась обратно к шкафчику.
- В этот раз возраст снизят до семнадцати. Изольде семнадцать, что она будет делать? Она не готова к беременности.
- Они найдут донора...
- Это не служба знакомств, - резко сказала Кира, перебивая его, - это программа по размножению. Насколько нам известно, они добавили препараты, способствующие зачатию, в водоснабжение. И если честно, я бы не удивилась, если так оно и есть, - она сердито взяла коробочки из шкафчика, бросая их либо в кучку, либо со всей силы в мусор. - Забудь про любовь, забудь про свободу, просто "залети" и сохрани этот чертов мир.
- Не семнадцать, - мягко сказал Маркус. Он помолчал, глядя на стену, у Киры сжался желудок от предчувствия того, что он собирался сказать: - Изольда говорит, что в Сенате проведут референдум о том, чтобы снизить возраст до шестнадцати.
Кира замерла, ей было слишком больно, чтобы говорить. Детородный возраст - это не ограничение, это правило: По закону все женщины определенного возраста должны забеременеть как можно скорее и беременеть как можно чаще.