— Но тогда как же… это же… — не находила она слов.
— Сначала выслушай, а потом делай выводы. Хорошо?
Люда кивнула и встала, чтобы налить нам чай. Пока она это делала, я коротко рассказал, как все было.
— Получается, все это стечение обстоятельств, — горько заметила она. — А как товарищ Сталин некрасиво поступил. Не ожидала.
Да, наивная она еще. Как и я. Не делился с ней отец, как в жизни бывает. Уберечь наверное хотел.
— Я благодарен невольной помощи товарища Бухарина, но все же считаю, что он в своей статье был не прав, — подвел я итог. — И как комсомолец и человек, которому не все равно будущее нашей страны, я готов отстаивать свое мнение.
— Прости меня, — снова повинилась Люда и впервые за вечер обняла. — Больше не буду в тебе сомневаться.
Ушел я от Говориных поздно, а домой возвращался, понимая, что меня ожидает еще один трудный разговор за этот день. И отец меня «не подвел», хотя и высказался очень коротко.
— Зря полез во все это.
Вот и вся его реакция. После чего он ушел на кухню — пить. Я давно заметил за ним эту привычку. Стоит ему узнать что-то очень плохое, так тут же за бутылку берется. Хорошо хоть в запой не уходит и в другие дни почти не пьет.
Следующие пару дней прошли почти спокойно. В университете меня также продолжали сторониться и показательно «презирать», но с каждым днем все меньше. Были у людей и иные дела и заботы, чтобы только обо мне думать. Скоро и вовсе это сойдет на «нет», если нового повода не дам. Отдельно поговорил с Борькой. Друг оказался более стойким перед чужим мнением, чем Люда, и ни в чем меня обвинять не стал. Только попросил все рассказать, за что ему огромное спасибо. А вот к Михаилу Ефимовичу мне пришлось идти самому.
— Ну как тебе слава? — такими ехидными словами встретил меня Кольцов.
— Ругать будете? — мрачно спросил я его.
— За что? Я не первый день наблюдаю за витиеватыми политическими зигзагами. Забыл, что я обычно пишу?
Ну да, политические фельетоны. Чтобы их создать, нужно быть «в теме».
— И что скажете? Или посоветуете?
— Скажу — крепись. А посоветовать тут мало что можно. Только то, что теперь тебе нужно тщательнее следить за языком, да сначала думать, что именно и для чего ты хочешь передать товарищу Сталину.
— Это я уже понял, — вздохнул я.
— Ну-ну, не кисни, — по отечески похлопал он меня по плечу. — Ничего страшного не произошло. Лучше скажи — пойдешь со мной на те заводы?
— А вы все еще собираетесь туда идти?
— Конечно! — уверенно кивнул Михаил Ефимович. — Я еще и новую статью собираюсь сделать потом, или лучше — фельетон. Что в итоге вышло после твоей активности. Достигли мы главного — изменения труда рабочих к лучшему — или нет. Или просто шум создали, а весь пук в воду ушел.
Я хохотнул от его выражения.
— Спасибо, Михаил Ефимович. За вашу позицию.
— Все хорошо будет, Сергей. Мы еще таких дел можем достичь! Мало никому не покажется.
Я от его слов содрогнулся. «Ага, достичь, тут бы не наворотить чего», пронеслась моя мысль.
Но вслух ее озвучивать не стал. Еще раз поблагодарил Михаила Ефимовича, уточнил, когда пойдем на заводы, да покинул известного журналиста.
До самого конца месяца меня никто не трогал. Только Георгий Юрьевич снова вызвал к себе, как «переварил» вываленные на него в прошлый раз новости, да уже более тщательно опросил меня про Сталина и Бухарина. После чего провел личную беседу с комсоргами факультетов в отношении меня. Понял я это по изменившемуся поведению в мою сторону. Презрение сменилось опаской и сочувствием. Хотя та же Васюрина не постеснялась лично подойти и извиниться за поспешные выводы. И даже намекнула, что не прочь и сама познакомиться с товарищем Сталиным, если он выразит такое желание. Пробивная и бесстрашная девка!
Законы для «седьмого часа» я продолжал «допиливать». Все же они еще не были закончены, да и Иосиф Виссарионович об этом упоминал на Пленуме. Не удивлюсь, если он об этом помнит и в один «прекрасный момент» потребует уже чистовой вариант.
Почти так и вышло. Первого декабря за мной на квартиру приехал уже знакомый мне Савинков и сказал, что меня ожидает товарищ Сталин с документами. Какими именно он не уточнял, но у меня и особого выбора не было, что может ждать Генеральный секретарь от меня.
Собрав все свои последние наработки, я выдвинулся в Кремль. Посмотрим, чем теперь закончится это моя поездка.
Глава 4
Декабрь 1928 года