Рабочий, который нам первый отвечал, согласно покивал.
Получается, тут вопрос не только в самодурстве начальства, но и в нехватке квалифицированного персонала. Это тоже как-то надо отразить в законе будет. Чтобы не только «кнут», но и «пряник» был. Повысил квалификацию, стал производить больше — тут тебе и оклад выше, и грамота или еще что. Не обязательно деньги, но что-то ощутимое для рабочих, чтобы было стремление учиться.
Через два дня после памятной встречи с товарищем Сталиным, меня вызвал к себе ректор Удальцов. Я очень удивился этому, но ровно до момента, пока не явился в кабинет Ивана Дмитриевича. Кроме него в кабинете сидел мой декан и еще один мужчина — гладковыбритый, с короткими, зачесанными на один бок волосами и круглыми очками на носу. Взгляд у него был пронзительный «прокурорский», словно он уже в чем-то хотел меня обвинить.
— Сергей, проходи, — приветливо сказал Иван Дмитриевич, указав мне на один из стульев в его кабинете, — присаживайся. Вот, знакомьтесь, — сказал он больше для «прокурора», — Сергей Федорович Огнев. Наш студент. Состоит на факультете Александра Александровича. Ну, своего декана ты знаешь, а это, — приветливый взмах в сторону «прокурора», — Андрей Януарьевич Вышинский. Может, слышал?
Еще бы не слышать! Я чуть рот не раскрыл, когда мне его представили. Это же бывший ректор нашего университета, пока его Удальцов не сменил!
— Слышал, — ошарашенно кивнул я.
— У меня приказ от товарища Сталина, что товарищи должны тебе всемерно помогать в твоей работе. Не подскажешь, что за дело такое? — как бы мимоходом спросил ректор.
— Законы создать, — на автомате ответил я, пытаясь осознать масштаб личностей, которых мне «подогнал» Иосиф Виссарионович.
Получалось плохо. И ЭТИ люди должны мне помогать⁈ Да на их фоне я никто! Так, погулять вышел.
— Ну, не буду тогда вам мешать, — попытался покинуть свой кабинет Удальцов, что еще сильнее выбило меня из колеи.
— Не стоит, Иван Дмитриевич, — подал голос Вышинский. — Мы с товарищами уж как-нибудь найдем себе свободный кабинет, чтобы поговорить.
Удальцов благодарно кивнул и после этого мы вышли из кабинета ректора. Свободная аудитория нашлась довольно быстро. Оба мужчины ориентировались в университете хорошо и уверенно шли по коридорам. На меня в их компании проходящие мимо студенты смотрели с удивлением, а за спиной шла волна перешептываний.
Наконец, оставшись втроем, разговор снова завел Вышинский.
— Сергей, — обратился он ко мне, усевшись за стол лектора и развернувшись в пол оборота. — Скажу прямо — если бы не просьба товарища Сталина, я бы с тобой сейчас не разговаривал. Времени у меня не много, поэтому поступим так: вы с Александром Александровичем работаете в течение недели, а допустим по понедельникам, показываете итог ваших трудов мне. Как я понял, я должен буду его проверить и указать — что там не так. Правильно?
— В целом — да, — осторожно кивнул я.
— У вас есть возражения? — повернулся он к моему декану.
Тот тоже чувствовал себя перед Вышинским немного неловко, поэтому возражать не стал.
— Согласен с вами, Андрей Януарьевич, — сказал Жижиленко.
— Хорошо. Сегодня среда, жду вас в понедельник в здании Главпрофобра. Я распоряжусь, чтобы вас пропустили и указали дорогу к моему кабинету. До свидания.
Вышинский встал и, больше не обращая на нас внимания, покинул аудиторию. Да уж. Не ожидал я, что с таким человеком придется работать. Думал, кого «пожиже» товарищ Сталин мне даст в помощники. Уж точно не самого начальника управления всего образования в СССР. Да и кто у кого в помощниках? Судя по поведению Андрея Януарьевича, себя «помощником» он уж точно не считает. Скорее тем самым «прокурором», которым работал до становления ректором МГУ.
Это что же? Иосиф Виссарионович НАСТОЛЬКО заинтересован в удачном составлении законов? Иначе бы не стал отвлекать такого человека от дел.
После ухода Вышинского, декан задумчиво посмотрел на меня.
— Да, заварил ты кашу, Сергей.
Я лишь беспомощно развел руками. Ну как я мог подумать, что товарищ Сталин подключит к работе и его, и бывшего ректора?
— Ладно. У тебя же есть черновые наработки? — деловито перешел к делу Александр Александрович.
— Да, только дома.
Иосиф Виссарионович отдал мне их перед моим уходом, не пришлось все писать заново.
— Тогда приноси их завтра. Посмотрю, что у тебя получилось.
На этом мы попрощались, и каждый пошел по собственным делам: декан к себе, а я на пару по хозяйственному и трудовому праву.