Выбрать главу

А все-таки, какая живая мимика у Георгия Юрьевича! И как он с ней комсоргом стал? У него же на лице все написано. Вот и сейчас, после моего заявления чуть сбледнул с лица и подобрался. Вся вальяжность слетела, а поза вновь стала напряженной.

— Вот как? Расскажешь, как это получилось?

— Ну не мог же товарищ Сталин пройти мимо критики декрета, инициатором которого он был. Решил разобраться, вот и позвал меня на встречу.

— Понятно. Ладно, иди.

Новости для Жидунова оказались столь шокирующими, что он захотел их переварить в одиночестве. Ну и я задерживаться не стал. Меня Люда ждет!

Дома у Говориных ее еще не было. Моя девушка работала швеей на фабрике — нарабатывала трехгодичный стаж, чтобы поступить в институт. Как раз в следующем году получит его и сможет наконец подать документы на медицинский факультет нашего ВУЗа. Если к тому моменту он еще у нас будет. А то ректор Удальцов грозится выделить его в отдельный институт и вывести из состава университета.

Дома был только Илья Романович. Встретил он меня приветливо, и поначалу я решил, что он не в курсе последних событий. Но я ошибся.

— Повезло тебе, Сергей, что тебя аж товарищ Сталин упомянул на Пленуме! — хлопнул он меня по плечу.

— Почему? — не понял я такого поворота его мысли.

— Ну как же? Для любого писателя популярность — это очень важно. А уж если знают в правительстве, то можно не сомневаться — твои книги не станут класть «на полку» и задерживать их печать.

Я так понял, что про товарища Бухарина и его вмешательство он не знает. Но и тут оказался не прав.

— Жаль, что ты Бухарина раскритиковал. Вроде он тебе ничего плохого не сделал, наоборот. Или я чего-то не знаю?

И хитро так посмотрел на меня. Ну, рассказал ему всю историю.

— Вот как, значит, — озадаченно почесал он затылок.

— А вы что подумали, Илья Романович? — не удержался я от вопроса.

Непонятная реакция у отца Люды, особенно на фоне других, меня удивила, и я хотел прояснить этот момент.

— Ты просто еще в среде писательской толком не вращался, — грустно усмехнулся мужчина. — Там такой серпентарий, что иногда сильно удивляешься, откуда прилететь могло. А уж с фантазией у творцов все в порядке. Так могут твои слова исказить, будто ты совсем противоположное имел в виду. И ведь сами слова почти в прежнем виде оставят! Но подача! Момент, когда и кому их передадут… Это на многое повлиять может.

Успокоенный, я уже ждал Люду в приятной компании Ильи Романовича. Тот часто бывал дома — писать ведь не обязательно в здании Союза писателей. Официального постановления новой власти об образовании такого союза еще не было, но писатели сами проявили инициативу. Так еще в 1920 году в Петрограде, как назывался тогда город, местная интеллигенция образовала «Всероссийский союз писателей», в который входил и Илья Романович. Это было пожалуй самое крупное объединение писателей, хотя хватало и более мелких, местного значения.

Люда вернулась домой в восьмом часу. Увидела меня и нахмурилась. Но сразу не послала, молча прошла в свою комнату и уже там переодевалась. Я ждал ее на кухне. После разговора с ее отцом, у меня была надежда, что и моя девушка не станет пороть горячку и делать скоропалительных выводов. Кажется, я зря понадеялся на это.

— Привет, поговорим? — спросил я, когда Люда зашла на кухню.

— О чем? О твоем предательстве? — сразу с «наезда» начала она. — Товарищ Бухарин так тебя выручил, а ты? Как ты мог так ему отплатить⁈ Я думала, что ты честный человек…

— А тебе не приходило в голову, что все может быть совсем не так, как выглядит со стороны? — перебил я ее и боднул взглядом. — И стоит в первую очередь слушать и верить тому, кого любишь, а не посторонних людей, которые могут желать тебе зла?

Люда осеклась и замолчала. Медленно села на табуретку и похоже впервые задалась вопросом — а все ли так просто, как ей говорили весь день, или все же есть что-то, чего она не знает.

Мне было обидно, что моя девушка могла про меня плохо подумать. Впервые промелькнула мысль: а моя ли это девушка, если она готова поверить другим, и даже не выслушать сначала меня?

— Прости, — выдавила Люда из себя через несколько минут. — Но подумай сам, как это выглядело! Благодаря товарищу Бухарину тебя восстановили в комсомоле, а тут товарищ Сталин читает на съезде критику его статьи, и после заявляет, что это ты ее сделал. Неужели товарищ Сталин соврал?

Похоже в том, что видные партийцы не могут врать, она ничуть не сомневалась, а тут ее мир перевернулся.

— Нет, товарищ Сталин не соврал, это была моя критика, — признался я.