Вели чёрного вруна-журналюгу от редакции через весь город. Первый раз проводили, узнав, где он живёт. Во второй раз Лучи действовали немного по-другому. Убедившись, что Вилка едет к дому, его автомобиль обогнав подъехали к подъезду журналиста на несколько минут раньше. На совещании пятёрки под нажимом женской части центральной ячейки, приняли решение, что исполнителями воли партии, станут Лора Вайнхофф и Генрика Шваб. Их больше остальных раздражала подлая клевета, преподаваемая развязным, издевательским тоном, читателям Зеркала. Каких только побасёнок не писал про УРА, Вилка, и то, что все подряд Лучи наркоманы и то, что они поголовно привержены к однополой любви, и ещё много всякой грязи выливал он регулярно со страниц газеты на головы революционеров. Как известно, если про тебя написали в газете, что ты заразился СПИДом при совокуплении с больным павианом, то оправдываться придётся, в первую очередь тебе, а не автору пасквиля доказывать его состоятельность. Влипнуть в дерьмо легко, отмываться трудно.
– Девочки, вы готовы? – Эрик, заметно нервничал. Эмоций бродящих по его лицу в темноте салона видно не было. Темнота наступившего вечера хорошо скрывала волнение.
– Да. – За обоих ответила Лора.
– Может быть, я с вами пойду. – Петер, беспокоился о своих товарищах в юбках, не меньше командира.
– Нет. Мы же решили. – Генрика, обиженно выпятила нижнюю губу вперёд.
– Генрика права. – Эрик, поддержал порыв девушек. – Идите, а то он уже должен скоро подъехать.
Девушки покинули машину. Опустив головы закрытые бейсболками вошли в подъезд. Они поднялись на площадку между первым и вторым этажом и замерли. Следующие пять минут, для них превратились в нескончаемую цепочку, растягивающихся в бездонную пропасть, каучуковых секунд. Несколько раз их сердца начинали ускоренно биться, когда какая-нибудь машина заезжала во двор и недовольно ворча, начинала искать себе место для парковки.
Наконец прозвучал автомобильный гудок – условленный сигнал, данный Эйхом, предупреждающий о появлении журналиста. Ещё одна тягостная минута. Дверь подъезда, сыграв пружинами, предвещая появление объекта, открылась. Шаги. Уверенные быстрые полу шлепки, полу стуки. Вилка, торопился. Подойдя к лифту, он нажал кнопку вызова. Подъёмные механизмы щёлкнув, загудели напрягшимися тросами, лифтовая кабина опускалась. Оттуда, где стояли барышни, они могли видеть часть спины журналиста. Серый пиджак, голубой воротничок рубашки, подстриженный скобой пегий затылок. Все предметы вокруг девушек подёрнулись дымкой утекшей из сна, загипнотизировавшей их. Лора, очнулась первой, дёрнув партийную подругу за рукав, она помчалась, размахивая Бизоном через две ступени, недолетая двух метров до писаки, она затормозила, заорав уже начавшему поворачиваться на шум, Вилке:
– Стоять!
Кажется, журналист не успел испугаться. Его брови изогнулись в презрительном удивлении, обвислые щеки пошли складками. Подоспевшая Генрика, произнесла:
– Посмотри в глаза смерти! Ублюдок. – Генрика выкрикнула фразу заранее ей для этого случая приготовленную. Прозвучала она неестественно, но это было сейчас совсем неважно. В жизни всё совсем не так, как в кино.
Пропшыкав шахту насквозь, прикатил лифт, его створки звякая, разъехались, обнажая уютную желтизну стен вертикальной коробки. Журналист, всё ещё не понимая, что происходит сделал шаг назад, но увидев наведённые на него дульные пятна стволов, выкинул навстречу приближающейся смерти растопыренную пятерню. Лора, успела начать стрельбу первой. Генрика, присоединилась к процессу оглушительной канонады расстрела, когда Вилка, под напором длинной, разящей очереди откинулся внутрь кабинки лифта. Его полёт прервала задняя пошедшая, от столкновения с телом, трещинами стенка. Журналист, брызгая кровью был пришпилен, как насекомое. Каждая новая порция пуль выбивала из него комичные судороги жестов дефективного клоуна. На ногах его держала лишь энергия выстрелов. Выпустив не меньше половины обоймы каждая, девушки бросились из подъезда вон.
Глава 18
Ивар Лай, только что закончил своё выступление в плохо освещённом зале старенького кинотеатра находящегося в промышленном предместье Давинвиля. КПФ устроила внеочередную партийную сессию. На ней, в том числе обсуждали действия УРА, в основном мнения ортодоксов склонялись к негативной оценки их деятельности. Им не нравилось то пристальное внимание, которое к КПФ стала испытывать власть. Гонения начались с проблем на работе, продолжились незаконными задержаниями и обысками, а грозили окончиться реальными сроками, запретом организации. Кому это могло понравиться? Плохо было то, что под страх за свои шкурки, актив партии подводил теоретическое обоснование, используя широкую номенклатуру идеологических инструментов. К чести красного сообщества, надо отметить, что не все поддержали избранный курс КПФ на размежевание с их же молодёжью создавшей фракцию экстремистов. Одним из таких ярых почитателей УРА стал известный левый писатель и журналист Эрнст Родопулус. После разгромной речи Лая, заклеймившей Лучей, чуть ли, не как неосознанных врагов всего коммунистического движения, Эрнст прошёл за кулисы и, подойдя к нему, предложил переговорить наедине. Лай, оторвавшись от разговора с четырьмя активистами из высшего совета, согласился. Родопулуса в партии чтили, а некоторые рядовые члены почитали. Найдя тут же, какую-то пыльную каморку, расположились. Эрнст, задал вопрос: